Я вышел на сцену и, стараясь, чтобы лицо мое было как можно более открытым и приятным, сообщил, что концерт начинается, что дирижировать будет Маргарита Васильевна. Объявил название первой песни и фамилии ее авторов.
Маргарита Васильевна взмахнула руками и как бы дала сигнал: «На старт! Внимание… Марш!»
Младшая и старшая группы рванулись вперед. А средняя немного замешкалась на старте и вступила не вовремя. Зато в другом месте она, будто испугавшись и стремясь наверстать упущенное, начала чуть-чуть раньше, чем полагалось…
Я наблюдал за всем этим из-за кулис. Но Маргариту Васильевну я старался не замечать, чтобы не подпустить к себе чувство жалости.
Мой план начал осуществляться!
Потом я объявил второй номер. И опять вернулся на свой наблюдательный пункт.
На этот раз все началось благополучно. Средняя группа не отставала… Хоровое многоголосье разливалось по залу. Но когда Маргарита Васильевна дала знак к окончанию песни, средняя группа, внимательно смотревшая на нее, этого знака не заметила и продолжала тянуть… У песни как бы образовался хвост.
Когда я вернулся на свой наблюдательный пункт в третий раз, там уже был Виктор Макарович… Он опирался на палку, которую я увидел впервые, и, казалось, стал еще ниже ростом.
— Неужели я ничему не научил вас за все эти годы? — напряженно произнес он.
— Вы-то нас научили! Но вот без вас… Он перебил меня:
— В одной стране, мне рассказывали, есть такая традиция… Главного врача больницы обязательно отправляют в длительную командировку. И если без него все идет как при нем, он возвращается на прежнее место. А если хоть что-нибудь ухудшается, его переводят в рядовые врачи. В ординаторы… Прекрасный обычай!
— Что вы хотите сказать?
— Я должен буду публично принести извинения залу, вашим родителям… Маргарите Васильевне…
Тут уж я перебил его:
— Ни за что! Я не пущу вас!
Третья песня подходила к концу… Я знал, что средняя группа готовила Маргарите Васильевне новый сюрприз.
— Одну минуточку!… - сказал я Виктору Макаровичу. И принял такую позу, чтобы средняя группа обратила на меня внимание. Но она готовилась… И на меня не глядела.
В следующее мгновение Виктор Макарович побледнел. И еще тяжелее оперся на палку, потому что на сцене успешно продолжал воплощаться мой замысел.
Я не знал, как поступить… Но, вероятно, мама права, когда отрицает безвыходные ситуации. Я вдруг придумал!
Третья песня уже закончилась. А я на сцене не появлялся… Я быстро царапал карандашом на газетном клочке: «Ребята! Кончайте!»
