— Любопытно… Как узнала, что я хочу молока?
— Все дети вечером хотят молока. И ждут…
— Дети?.. Но я же не ребенок, — он сделал глоток я не удержавшись, выпил до дна.
— И все равно ждал, когда подоят корову.
— А кто же такой Лев Алексеевич? — Герман откровенно рассматривал ее смутное лицо.
— Забродинов, мой дедушка по матери.
— Такой рыжий и бородатый?
— Нет, он совсем старенький и седой. Очень милый и добрый человек.
— Дедушки, они все милые и добрые, — сказал Шабанов, кося глаз на вторую кружку, верно, предназначенную принцессе. — И глазастые, как боженьки на небе… Скажи, принцесса: он что, видел меня в самолете?
— В самолете я тебя видела!
— А он? Откуда твоему дедушке известно, что мы летели вдвоем с той принцессой?
— Это вовсе не обязательно — видеть… Выпей и вторую, ты же хочешь. Или съешь с хлебом! Смотри, какой горячий. Пять минут назад вынули из печи…
— Откуда ты взялась тут, внучка? — он взял горбушку и вместе с будоражащим запахом ощутил: в руке ни с чем не сравнимый хлебный жар. — Только не говори, что с этого хутора!
— Нет, я не с хутора. Но живу не очень далеко отсюда, за рекой…
— За рекой? — не сдержал эмоций Шабанов. — Значит, приплыла на лодке? Или мост есть?
— Летом здесь натягивают лаву, а сейчас вода большая.
— В брод, что ли, перешла? Она вдруг засмеялась.
— В брод?.. В брод я бы утонула! Не умею плавать! Я просто перешла по воде.
— А, ну понял, — он вспомнил, с кем имеет дело. — По воде, аки посуху… Дедушка послал? Принести парного молочка бродяге с котомкой и принцессой?
— Сама пошла… Мне стало так интересно! Ты же летчик! С того самолета, который упал вчера ночью возле Данграласа.
— А это что такое — Дангралас?
— Скалы так называются…. И зовут тебя — Герман Шабанов.
Он вздрогнул, услышав свое имя, и чуть кольцо не выдернул, но через несколько секунд справился с волнением, спросил, усмехаясь:
— Тоже дедушка сказал? А знаешь, отчего он быстро состарился? Нет?
— От времени. Он так давно родился…
— Если бы!.. Пословицу слышала? Вот! Так что смотри, принцесса, как бы и тебе не растерять своих юных лет.
Самому же было совсем неуютно и невесело. Хребет с таким, или примерно таким по звучанию, названием значился на полетных картах и пересекался заданным маршрутом в предгорьях Тибета. Ну и черт бы с ним; иное дело, всезнающий дед этой барышни в восточном наряде, носящий, ко всему прочему, русское имя.
Его внучка, возможно, была вполне здорова и находилась не в том наивном возрасте, когда девочки не понимают ни намеков, ни сарказма, ни иносказательности; вероятнее всего таким образом выражалась ее неразвитость мышления, первозданная дикость ума в смеси с неуемной фантазией и той самой простотой, которая хуже воровства.
