– Надгробия у меня нет, - она состроила печальную гримасу. - Могут звать как угодно. Так ведь?
– Но у тебя ведь есть имя?
– Лиза Хемпсток, прошу любить и жаловать, - ядовито отозвалась она.
И добавила:
– Всего делов-то, поставить надгробие. Вон там, видишь? Только по крапиве и видно, где я лежу.
Она сказала это так печально, что Нику вдруг захотелось обнять ее. И тут его осенило, когда он протискивался сквозь ограду: он поставит Лизе Хемпсток надгробие, и на нем будет ее имя. И тогда она улыбнется.
Он повернулся, чтобы помахать ей на прощанье, но она уже исчезла.
*
Обломки чужих надгробий и статуй валялись по всему кладбищу, но Ник понимал, что сероглазой ведьме на горшечном поле они совсем не нужны. Ей нужно что-то другое. Он решил никому не говорить о том, что собирался сделать, не без оснований полагая, что делать это ему тут же запретят.
За последние несколько дней он придумал множество планов, один сложнее и хитроумнее другого. Мистер Пенниуорт пришел в отчаяние.
– Похоже, - объявил он, почесывая свои пыльного цвета усы, - знания твои с каждым днем становятся все хуже и хуже. Исчезание тебе не дается. Ты слишком заметен, мальчик мой. Тебя невозможно не увидеть. Наверно, если бы ты явился ко мне в гости в компании с лиловым львом, зеленым слоном и алым единорогом, на котором восседал бы король Англии в горностаевой мантии, то люди глазели бы на тебя и только на тебя, а все остальное сочли бы не стоящим внимания.
Ник лишь молча глядел на него. Он как раз задумался над тем, нет ли в местах, где обитают живые, специальных магазинов, торгующих исключительно надгробиями, и если есть, то как ему найти такой магазин, и Исчезание его заботило меньше всего.
Он ловко воспользовался склонностью мисс Борроус отвлекаться от тем грамматики и сочинительства, чтобы выспросить все насчет денег - зачем они нужны, и как ими пользоваться, чтобы получить то, что тебе нужно. У Ника скопилось немало монет, которые он собирал все эти годы (он, кстати, давно сообразил, что лучшее место, где нужно искать деньги - там, где парочки сидели, обнимались, целовались и валялись на траве в тиши кладбища; потом, когда они уходили, в траве нередко попадались монетки), и он решил, что они, наконец, могут принести хоть какую-нибудь пользу.
– Сколько может стоить надгробие? - спросил он у мисс Борроус.
– В мое время, - ответила она, - они шли по пятнадцать гиней. Сейчас - даже не знаю. Наверно, дороже. Намного дороже.
