– Ладно, ладно, - сказал Октябрь. В его бороде были все оттенки рыжего - янтарь осеннего леса, медь заката, сполохи костра, золото старого вина. Она буйно разрослась, закрыв ему пол-лица и над ней, словно яблоки, краснели щеки. Он был похож на старого, с рождения знакомого, друга.
– Пусть первым будет Сентябрь. Давайте уже начнем.
Сентябрь сунул кончик сосиски в рот, со вкусом пожевал кусочек, и приложился к кружке с сидром. Потом он встал, поклонился всем, и начал.
– Лоран де Лиль был лучшим шеф-поваром в Сиэтле. По крайней мере, так думал сам Лорент де Лиль, и звезды каталога «Мишлен» на двери его ресторана служили тому подтверждением. Он был замечательным поваром, что правда, то правда - его бриоши с начинкой из телячьего фарша получили несколько призов; «Гастроном» называл его равиоли с копчеными перепелами и пастой из белых трюфелей «десятым чудом света». Но что до винного погреба… ах, именно винный погреб был его гордостью и страстью.
И я его понимаю. Именно во мне снимают последние гроздья белого винограда, и большую часть красного тоже; я обожаю тонкие вина, их аромат, вкус, не говоря уже о послевкусии.
Лоран де Лиль покупал вина на аукционах, у частных коллекционеров и уважаемых поставщиков: он настаивал на том, чтобы каждому вину придавалась родословная. Увы, подделки дорогих вин нередки, когда цена бутылки может доходить до пяти, десяти, а то и ста тысяч долларов, фунтов, или евро.
Сокровищем - жемчужиной - верхом совершенства его коллекции, хранящейся в погребе, где поддерживалась постоянная температура, была бутылка «Шато Лафит» 1902 года. В карте вин она оценивалась в сто двадцать тысяч долларов, хотя, сказать по правде, ей вообще не было цены, поскольку она была последней бутылкой из этого урожая.
– Прошу прощения, - вежливо прервал его Август. Он был самым толстым. Золотистые редеющие волосы едва покрывали его розовую лысую макушку.
Сентябрь опустил взгляд на своего соседа.
– Что такое?
– Это не та ли история, в которой какой-то богатей все же заказал это вино к ужину, а повар решил, что заказанный ужин для такого вина недостаточно хорош, и приготовил совсем другие блюда, и стоило этому бедняге проглотить первую ложку, как у него обнаружилась какая-то редчайшая аллергия, и он тут же помер, так что вино так никто и не выпил?
Сентябрь молчал. Он выглядел оскорбленным в лучших чувствах.
– Просто если это она, так ты ее рассказывал. Много лет назад. Дурацкая была история. Была и есть.
