Август улыбнулся. Его розовые щечки сияли в свете костра.
Сентябрь холодно произнес:
– Очевидно, изысканная меланхолия не у всех в чести. Некоторым по душе лишь шашлыки да пиво, а ведь кое-кто из нас…
– Мне, конечно, неловко, - заметил Февраль, - но он в чем-то прав. История должна быть новая.
Сентябрь поднял бровь и поджал губы.
– Я закончил, - резко сказал он, и уселся на пень.
Месяцы глядели друг на друга сквозь огонь костра.
Июнь робко подняла руку.
– Я могу рассказать историю про то, как одна работница в аэропорту Ла-Гвардия день за днем смотрит, как мимо нее через рентген проезжают чемоданы, и она может все рассказать про любого, только увидев его чемодан на экране, и вот однажды она увидела на этом экране такую прекрасную картинку, что сразу влюбилась в хозяина этого чемодана, и ей нужно было выяснить, кто же это, и она искала его в очереди, но так и не смогла найти, и она просто измучилась, ожидая его месяц за месяцем. А потом она нашла его, и оказалось, что это старый сморщенный индус, а она была чернокожая красавица, лет, скажем, двадцати пяти, и она поняла, что у них ничего не выйдет, и она ничего не сказала ему, потому что поняла, глядя на его чемодан, что он скоро умрет.
Октябрь сказал:
– Неплохо, дитя. Рассказывай.
Июнь уставилась на него, словно испуганный зверек.
– Я только что, - прошептала она.
Октябрь кивнул.
– Конечно, - сказал он и, не дожидаясь замечаний, спросил:
– Перейдем к моей истории?
Февраль шмыгнул носом.
– Что-то ты не по порядку, начальник. Тот, кто в кресле, рассказывает историю, только когда закончат остальные. Нельзя так - сразу к основному.
Май, ухватив покрепче длинные щипцы, которыми выкладывала узор из каштанов на решетке над огнем, проворчала:
– Пусть рассказывает, если уж так невтерпеж. Уж наверно, его история будет не хуже, чем та, с вином. А у меня еще полно дел. Цветы сами по себе не раскроются. Все за?
– Ставишь на голосование? - удивился Февраль. - Не может быть. Просто невероятно.
Он вытер лоб скомканной салфеткой, которую вытащил из рукава.
Семеро подняли руки. Четверо рук не подняли - Февраль, Сентябрь, Январь и, к общему удивлению, Июль.
– Вы не подумайте, я не против лично Октября, - сконфуженно оправдывался он. - Это же чисто процедурный вопрос. Нельзя создавать прецедент.
– Значит, решено, - сказал Октябрь. - Кто-нибудь хочет выступить до того, как я начну?
– Да. Вот… Иногда, - замялась Июнь, - иногда мне кажется, что из чащи на нас кто-то смотрит, а когда я пригляжусь - там никого нет. Но мне все равно кажется.
