– Насколько я знаю, – неуверенно проговорил Ракелов, – Кузмин чеснока не употребляет, да и насчет…
Раздались аплодисменты – на сцену вышел Есенин…
Поэты сменяли один другого. Зал казался Ирине одним существом, внимающим звукам поэзии. Она чувствовала причастность к этому существу, распахнутому для восприятия прекрасного…
Ракелов осторожно взял ее за руку, краем глаза заметив, как дрогнули ее губы. Он поймал себя на мысли, что ему приятно наблюдать за Ириной и через выражение ее лица, ее эмоции, следить за тем, что происходит на сцене и в зале…
Вечер завершила похожая на Сивиллу великолепная Ахматова – в белом платье со стюартовским воротником, с высокой прической черных волос и неизменной незавитой челкой.
…Мне никто сокровенней не был,
Так меня никто не томил,
Даже тот, кто на муку предал,
Даже тот, кто ласкал и забыл…
* * *
…В оживленном потоке зрителей они вышли на улицу и не спеша пошли по Литейному.
Смеркалось.
Холодный воздух покалывал горло. Не хотелось говорить ни о чем. В ушах еще звучала музыка стихов. Постепенно людей на улице становилось все меньше. Навстречу попадались лишь редкие прохожие.
– Господи, как хорошо! – Нарушила молчание Ирина. – Какое удивительное, редкое для нашего тревожного времени чувство спокойствия и душевного равновесия!
– Я… завтра уезжаю, – вдруг глухо произнес Ракелов.
– Как уезжаете? Зачем? – Она остановилась в растерянности. – Надолго?
– Ирэн… – Его пальцы осторожно скользнули по ее руке и охватили запястье. – Иногда обстоятельства будут требовать моих отлучек. И с этим поделать ничего нельзя. У меня есть определенные обязанности и чувство долга… -
А как же… я?.. – спросила она разбитым голосом. Ракелов поцеловал ей руку.
– Ирэн, дорогая, где бы я ни был, вы же знаете, что я…
Слезы подступили к ее глазам. "Господи, как же быть? Он ведь уедет и так и не узнает, что я… его…" Она сжала руку Николая Сергеевича, вслушиваясь в мелодию его голоса, пытаясь запомнить каждую ноту, впитать все оттенки. Ракелов говорил медленно, задумчиво, будто обращаясь к самому себе.
– Ирэн, прошу вас, подумайте над моими словами. Я вернусь… и если вы скажете "да", я тотчас же поеду к Сергею Ильичу просить вашей руки. Вы слышите меня, Ирэн? Не молчите! Скажите же что-нибудь! – Он остановился и вдруг обнял ее.
Приподнявшись на цыпочки, она коснулась его губ своими губами и прошептала обдавая жарким дыханием:
– Ники, давай поделим эти сумерки пополам – ты бери свет, а я возьму тьму…
