* * *
– Ирина Сергеевна, что-то вы бледненькая сегодня. Плохо спали? – Пожилой хирург устало опустился на низкую табуретку у стены и посмотрел на часы. Ходики остановились на половине четвертого. Как раз в это время началась операция. Сколько она длилась? Впрочем, уже не важно. Раненого спасти не удалось. Молоденький солдат, совсем мальчик, лежал сейчас в коридоре на каталке, накрытый простыней в желтоватых разводах.
– Тяжело, Иван Иванович. – Ирина раскладывала пакетики с порошками, сверяясь с листом назначений. – Боль кругом, кровь, смерть. Я когда после дежурства подхожу к зеркалу – кажется, себя саму насквозь вижу: вот – кишки, вот – селезенка, вот – печень… И – кровь по венам. А они – будто вот-вот лопнут. Фу! – Она помотала головой, отгоняя неприятное видение.
– Ирочка, голубушка, вы о сердце забыли, – грустно усмехнулся доктор. – О сердце забывать нельзя. Что нам приказывает сердце, а?
– И что же? – Ирина, не поворачивая головы, отошла от подноса с лекарствами и поставила кипятить шприцы.
– Я закурю, не возражаете? – Не дожидаясь ответа, Иван Иванович достал папиросу и, жадно затянувшись несколько раз, продолжил: – Так вот, сердце нам велит жить. И – любить. Любить жизнь во всех ее проявлениях. Потому что жизнь у нас – одна. И другой – не будет. – Он помолчал, попыхивая папиросой. – Главное – всегда помнить, что книгу собственной жизни мы пишем набело. Без черновиков. Находите радость даже в самые трудные минуты жизни. Когда же совсем нечему радоваться… Просто подходите утром к окну и говорите: "Здравствуй, солнышко!"
Ирина подошла к окну и прислонилась к подоконнику.
"Солнышко… Где ж его взять в этом сером городе? Совсем скоро – новый девятьсот семнадцатый год, а на душе так безрадостно! Раньше праздник врывался в город, принося с собой запах новогодних елок, все вокруг искрилось весельем, разноцветными гирляндами, улыбками… А этот Новый год вползает в измученную войной страну нехотя, словно мучаясь вопросом: "А стоит ли? Может, еще поживете в девятьсот шестнадцатом? А может, мне вообще не приходить?.." Грустно… И от Ники нет вестей. Уже почти месяц прошел. После его отъезда кажется, будто все вокруг окрасилось в черно-белые тона." – Она покосилась на пропитанные кровью бинты, сваленные в бак в углу комнаты. – "Еще – в красный… Черный. Белый. Красный. Три главных цвета алхимии. Вспомнились слова Порфирия: "Дух России, как Феникс, возрождающийся из пепла, снова одевается в тело черное, белое, красное…" Да, пожалуй, Иван Иванович прав. Надо научиться говорить солнышку "здравствуй"… Тогда легче жить. – Ирина отошла от окна. – " Интересно, куда это Поликарповна запропастилась? Надо вынести бинты. Полный бак уже".
