– Да-да, милочка, фрау Керстен была бы весьма счастлива иметь такого мужа, как герр Бах, – произнесла фрау Хинкельбург после секундного размышления.
– С герром Бахом была бы счастлива любая женщина.
Фрау Хинкельбург пристально посмотрела на АннуЛуизу. У нее был весьма чуткий слух ко всяким случайно оброненным словам и замечаниям, и она никогда не пропускала мимо своего внимания ни одного косвенного намека.
– В самом деле? – всего только и сказала она на это, но Анна-Луиза поняла, что какая-то доля ее секрета больше уже не оставалась тайной. Фрау Хинкельбург положила свою веснушчатую, унизанную драгоценностями руку на тонкую белую руку Анны-Луизы и заговорщически проговорила: – О, дорогая, вас здесь не было, когда отель «Вальд» был действительно отелем. Какое это было замечательное место! Шеф-повар был француз из МонтеКарло. Сюда приезжали люди изо всех уголков Европы и даже из Америки! Приезжали, чтобы хорошо покушать и остановиться в номерах, откуда открывался очаровательный вид на сады и лес. Летом там сверкали в лучах света фонтаны, играл оркестр. Когда я была молоденькой, то, бывало, открою окна в своей спальне и слушаю, как играет оркестр и доносятся голоса богатых людей. На Мауэрштрассе этих людей обычно ожидали вереницы машин с шоферами. Да, больше такого мы наверняка никогда не увидим.
– Когда война кончится, может… – хотела было возразить Анна-Луиза.
– Нет-нет, мир с тех пор переменился, – перебила ее фрау Хинкельбург. – Места для романтики теперь уже нет. – И снова коснулась руки Анны-Луизы. Кольца на ее пальцах засверкали в лучах солнца.
Обер-лейтенант Август Бах шел вдоль мягкого песчаного берега, освещенного сумеречным светом. По земле стлался туман и, оседая клочьями на холодных деревьях и высоких дюнах, превращал их в крохотные изолированные островки. Ближе к морю ветер кое-где разгонял туман, и то тут, то там показывался золотистый горизонт, но потом Август вновь и вновь попадал в полосу тумана, который окутывал его, словно ватой.
Желтый мак и морская песчанка, обладающие глубокой корневой системой, вели постоянную борьбу за существование с перемещающимся песком, который в один день обнажал их корни, а в следующий погребал под собой не только корни, но и сами растения. Вдоль прибрежной полосы, куда доходила вода во время приливов, как обычно, накопилось множество различных обломков и мусора, покрытых толстым слоем поблескивающей нефти, которая пропитывала свежий бодрящий соленый ветерок неприятным запахом гниения.
