Погода для полетов бомбардировочной авиации была идеальной: сухой воздух, слабый ветерок, способный развеять дымку над целью, и достаточно большие «окна» в облачности, чтобы увидеть и распознать несколько звезд для ориентировки.
В спальне было так темно, что прошло несколько секунд, прежде чем Рут Ламберт увидела стоящего у окна мужа.
– Что случилось, Сэм? – спросила она.
– Обращаюсь с молитвой к матушке луне. Еще не вполне прос нувшись, Рут вяло рассмеялась:
– О чем ты говоришь? Зачем тебе молитвы?
– А ты разве не согласна, что мне следует пользоваться любыми колдовскими приемами?
– О, Сэм! Как тебе не стыдно говорить об этом! Ведь ты… – Она запнулась.
– … вернулся целым и невредимым из сорока пяти рейдов? – докончил он за нее.
Рут кивнула. Она побоялась сказать это вслух, потому что и в самом деле верила в колдовство и всякие дурные и хорошие приметы. В такие ранние утренние часы трудно было не оказаться во власти присущих простому человеку сомнений и опасений. Она включила лампочку у изголовья кровати, и Сэм инстинктивно прикрыл глаза рукой. Это был высокий мужчина двадцати шести лет. От длительного ношения форменной рубашки с плотно прилегающим воротником на шее Сэма образовалась резко очерченная линия загара, и его мускулистое тело казалось из-за этого бледным. Он поправил свои растрепавшиеся черные волосы и почесал около носа, на котором виднелся маленький шрам, пропадавший в морщинках улыбки. Рут нравилось, когда он улыбался, но в последнее время улыбка на его лице появлялась все реже и реже.
Сэм застегнул желтую шелковую пижаму, которую Рут купила в магазине на Бонд-стрит, заплатив за нее довольно большую сумму. Она подарила ему ее в день их свадьбы, три месяца назад; он тогда очаровательно улыбнулся ей. Сегодня он впервые надел эту пижаму.
Как единственной супружеской паре среди гостей в доме Коэнов, им отвели спальню в стиле эпохи Карла 1. Гобелен и панельная обшивка в ней были столь роскошными, что Сэм непроизвольно говорил шепотом.
– Какой скучный уик-энд для тебя, дорогая: только и разговоров, что о бомбах, бомбардировке, бомбардировщиках…
– А мне нравятся эти разговоры. Я ведь тоже в королевских военно-воздушных силах, не забывай. Члены твоего экипажа, во всяком случае, очень милые ребята.
Она сказала об этом с заметной осторожностью, ибо в одном из последних налетов на объекты в Германии экипаж бомбардировщика, которым командовал ее муж, потерял штурмана. С того дня имя штурмана по обоюдному молчаливому согласию не упоминалось ими ни в одном разговоре.
