Сыновья обещали больному отцу, что станут исполнять все, что он наказывал им, утешали его. Потом разъехались по своим отчинам. С отцом остался лишь Всеволод, и теперь, смотря на своего третьего сына, вспоминая внука с именем Мономах, Ярослав думал последнюю тяжелую думу. Он мог бы оставить престол Всеволоду мимо простоватого Изяслава, и его дружина поддержала бы третьего Ярославича. Это дало бы тому старшинство по столу сразу и помогло бы в дальнейшем занять престол его сыну мимо стрыев ' и двоюродных братьев, но
сделать так значило бы поднять против Всеволода Святослава с его Черниговом, Муромом, Тмутараканью, выстудит и Всеслав Полоцкий, остался бел стола сын умершего Владимира Ростислав. Кто возьмет верх - неизвестно. Нет, пусть Всеволод ждет очереди, пусть восходит ii киевскому престолу лестницею и пусть лествицего передаст свой стол своему первенцу Владимиру княжпЧу с голубыми глазами и золотой прядкой на лбу.
– Обещай мне не преступать ряд, - еще раз повторил Ярослав.
– Обещаю, отец, - сказал Всеволод.
Великий князь умер па следующий день, в первую субботу Федоровского поста.
Всеволод убрал тело отца и возложил покойника, как ш говорил Ярослав, на погребальные сани, Длинная вереница людей - бояр, младших дружинников, попов, певших песнопения, - двинулась нешимет от Вышгорода к Киеву, и пришли они: к святой Софии. Там после отпевания Ярослава положили в мраморную раку, а на стене храма написали об успении русского царя.
Через несколько дней Изяслав занял великокняжеский дворец, а Всеволод вместе с женой и годовалым Владимиром Мономахом двинулся в Переяславль. Вместе с ним в скорбном молчании ехали старые Ярославо-вы бояре, не захотевшие служить новому киевскому князю.
Шумно было в этот деиь в переяславском детипце. Маленькому княжичу Владимиру Всеволодовичу Мономаху исполнилось три года.
С утра к великокняжескому двору из соседних хором, что размещались здесь же в, детинце, потянулись бояре и дружинники - все в боевом одеяшш, посверкивая металлическими шлемами и бронями, радуя глаз яркими султанами и разноцветными плащами, накинутыми на плечи поверх блистающего металла. За ними тянулись жены с детьми, разряженные в дорогие византийские ткани, отделанные мехом лис и горностаев. Вскоре площадь перед великокняжеским крыльцом была запружена народом: все ждали выхода князя Всеволода с жешж и детьми - дочерью Янкой и трехлетним Владимиром.
Первым вышел на крыльцо Всеволод, за ним появилась княгиня, держа за руку Владимира, далее рядом с кормилицей шла Янка, а на ней Владимиров пестун,
