— Что, пришла в себя? — поинтересовался Варковски. — Тебе здорово повезло. Вряд ли в «Золотой Короне» хоть кто-то еще остался в живых… Мы вовремя увидели эту сцену. Ты что, хотела договориться с монстром? — Синтия привстала на локтях, затем села, тяжело вздохнув. — Ясное дело… Так вот, запомни на всякий случай: если в прошлый раз мы имели дело с чужим разумом, то теперь против нас сражается живое оружие. И только…
— Эдвард, что вы мелете? — загребая ногами песок, подошел к ним Глава Компании.
— Вы знаете, босс, — повернулся к нему Варковски, — это как раз тот редкий случай, когда имеет смысл сказать правду.
— Мерзавцы! — тихо прошептала Синтия.
— Да… — Глава Компании подошел совсем близко и свысока взглянул на падчерицу и сидящего на песке Эдварда. «Интересно, а песок к его одежде тоже не пристает?» — вдруг совершенно глупо подумал он. — Ну ладно, заканчивайте разговоры. Надеюсь, дальше она сможет идти и сама… Вставай!
Глава Компании протянул девушке руку, она чуть было машинально не подала ему свою, но тут же резко ее отдернула.
Лейнарди поморщился и отвернулся. Ему не улыбалось тратить время на капризы какой-то глупой девчонки, пусть даже она и приходится теперь ему падчерицей.
— Тебе помочь? — предложил Варковски.
Синтия зло замотала головой. Она скорее согласилась бы остаться здесь, на берегу, навсегда, чем принять помощь кого-то из этих людей. Даже если бы к ней подошла сейчас мать, наверное, Синтия отвергла бы и ее, но Цецилия с поникшим видом стояла в стороне.
— Твое дело, — Варковски поднялся так незаметно, что невозможно было засечь тот момент, когда он изменил положение своего тела; на кинопленке такое движение легко было бы принять за созданное при помощи вырезанного кадра.
Синтия напряглась и тоже встала. В голове немного шумело, спина чесалась зверски — но в остальном она чувствовала себя нормально и вполне была способна идти. Вот только куда? Не с ними же…
Не дожидаясь инициативы с их стороны, Синтия побрела по песку в сторону, противоположную той, куда явно собиралась двинуться вся компания. Больше всего ее настроение было похоже на глубокую беспросветную скуку; даже переливающийся янтарь волн выглядел удручающе нудным.
— Стой! Ты куда?!
— Да вы что, Эдвард, в няньки к ней записались? Пусть идет…
— Синтия, остановись! Это же самоубийство!
Она не обернулась, продолжая переставлять тяжелые ноги по мелкому, забивающемуся в босоножки песку.
— Ну нет… — чьи-то пальцы схватили ее за руку, рывком разворачивая к себе.
