После этого происшествия Кэйт совсем упала духом. В тот вечер они с Питером ужинали вместе с детьми Бинг. Сидни за столом не было, потому что он должен был присутствовать на прощальном ужине вместе с мамой, преподобным Ледбьюри и несколькими гостями.
Повар приготовил для младших особое угощение. На столе дети увидели жареное мясо, тушеную рыбу, пудинг, сладкий творог, омлет и пирожки. Над едой летали мухи, но никто не обращал на них внимания. Кэйт с трудом заставляла себя говорить. Ее тело присутствовало здесь, но душа была где-то далеко. Питеру приходилось разговаривать за себя и за нее.
Готовясь к долгому путешествию, они рано отправились спать. Перед тем как подняться наверх, они попрощались с миссис Бинг, и Питер даже произнес маленькую благодарственную речь. Кэйт тоже пыталась присоединиться к нему, но в таком подавленном состоянии ей было сложно это сделать, и миссис Бинг остановила ее:
– Моя дорогая, необходимо как можно скорее доставить вас к дяде, чтобы он отправил вас домой. Я понимаю, что эта неожиданная встреча с разбойником очень расстроила тебя, как расстроила бы любую девочку.
Нежное участие миссис Бинг чуть не довело и Питера до слез, он стоял, переминаясь с ноги на ногу, в то время как Кэйт покоилась в объятиях добродушной хозяйки.
– Спасибо вам, – искренне сказала Кэйт, она действительно была очень благодарна миссис Бинг.
В эту ночь Кэйт спала беспробудным сном, а Питер – урывками. В его сны вторгался образ чудовищной воющей фигуры, измазанной дегтем. Вскоре его разбудили голоса с улицы, и он подошел к окну.
Ночь была жаркой, почти безветренной, чистое небо усеяно звездами. Когда Питер взобрался на высокий подоконник своей комнаты на чердаке, его глазам открылось удивительное зрелище. Сад освещали двадцать или тридцать горящих факелов, отчего деревья казались громадными, а между деревьями лежали чернильно-черные тени. Длинный стол, расположенный двумя этажами ниже, блистал таким количеством свечей, что казался освещенным плотом, плывущим по темной траве. Питеру были хорошо видны парики, напудренные лица и роскошные бирюзовые, персиковые и желтые костюмы гостей за столом. Полусонный Сидни в смешном парике сидел рядом с мамой, которая каждый раз, как он начинал сутулиться, шлепала его по спине. За столом прислуживал лакей в белых перчатках, он доливал вино в бокалы и подносил гостям серебряные тарелки, наполненные разными яствами.
Питер прислушивался к течению беседы, перемежавшейся взрывами хохота. Один голос был особенно громким, его звучание эхом отдавалось от стен дома.
