Турецкий принял душ с дороги и пошел к Колыва-нову.
Слесарь Колыванов оказался долговязым худым мужиком с делано простоватой физиономией. Он встретил Турецкого в вылинявших шортах и пригласил на кухню.
Александр Борисович вынул из портфеля несколько бутылок «Сибирской короны» и не промахнулся. Колыванов кивнул с благодарностью. На столе тут же появилась вяленая рыба.
— Не признаю я эту нынешнюю моду, — пояснил хозяин, лихо сдергивая пробку с бутылки голой рукой. — Орешки, чипсы… Вот рыбка — это да!
Турецкий подивился такой богатырской силе, по внешним признакам Колыванову вроде бы несвойственной. Но тут же сообразил: когда Колыванов открыл вторую бутылку, пробку он поддевал обручальным кольцом.
Еще по телефону Турецкий предупредил Колыва-нова, что предстоит уточнить несколько моментов, а так особых вопросов к нему нет. Это было неправдой. Вопросы были, но к ним предстояло подобраться.
— Какой он вообще был, сосед ваш?
— Феликсович-то? — с удовольствием откликнулся Колыванов. — Иногда смурной, а иногда наоборот, взвинченный, — ответил слесарь, не задумываясь, и сделал хороший глоток.
— Странно вы говорите, — заметил Турецкий.
— А что же странного-то?
— А то, что наоборот по отношению к смурному — это радостный, оживленный, жизнерадостный. А не взвинченный.
— Да? — Колыванов поскреб затылок. — Ну и такой бывал. Жизнерадостный. Нормальный мужик.
— Он вам нравился?
— А чего ж нет?
— И время вместе проводили?
— Это как?
— Выпивали, играли в карты, гуляли? Еще что-нибудь. Ну сами припомните…
— Не… У меня ж своя компания, ему неровня. Он — большой человек был, — несколько парадоксально заявил слесарь. — С мозгами. Ленин, одно слово.
— Почему Ленин? — удивился Турецкий. — Разве он был коммунистом или занимался политикой?
Колыванов засмеялся, показывая желтые прокуренные зубы.
— Это бати моего присказка. Он про головастых так и говорил: Ленин, одно слово.
Колыванов взял новую бутылку.
— В каких отношениях вы находитесь с остальными вашими соседями?
— А чего ж? Все чин чинарем. Живем дружно. Не скажу, что одной семьей, но почти компанейски.
— Вот как? — На лице Турецкого появилось укоризненное выражение.
Колыванов не то чтобы забеспокоился, но что-то почувствовал.
— А как с Лебедюком и Захаровой?
— Вы бы попонятней спрашивали, а то…
— Эти граждане утверждают, что вы шумите много. Не в пример вашему соседу, ученому.
Колыванов побагровел. А Турецкий продолжал участливым тоном:
— Участкового, наверно, часто вызывают?
