— Однако, — сказал Турецкий вслух, не удержался.
И понял, что слышал об этом, но просто забыл. Текст был полугодичной давности. Немудрено, что он не вспомнил сразу при встрече со Шляпниковым, но что-то такое как раз тогда в голове и болталось. Вот ведь политика-шмалитика. Интересно все же. От приглашений администрации (а то и самого президента, кто знает?) так просто не отказываются. Как он уверен в себе!.. Получается, что Шляпников действительно не олигарх в буквальном смысле — в политические игры не играет. И кстати, ему сорок восемь. Турецкий помнил, как при встрече оценил возраст Шляпникова (а позже — и Денис) в сорок, а потом подумал и добавил лет пять — восемь. Браво, Александр Борисович. Вы заслужили лишнюю сигарету!
Турецкий нащупал пачку и обнаружил, что она пуста. За утро?! Нет, так не годится. Надо сделать что-то полезное для организма. Например… например организовать себе второй завтрак.
Турецкий зашел на кухню и присел за стол, искоса наблюдая, как жена колдует у плиты.
— Ирка, а ты знаешь, что среди тополей бывают мужские и женские особи. Так вот, мужские — не пылят!
Ирина скептически посмотрела на газету, которая лежала перед мужем.
— Это ты в своем «Спорт-экспрессе» вычитал?
В дверях кухни появилась дочь. Хитро прищурилась на отца и сказала:
— Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое.
— Какой еще Грегор? — откликнулся Турецкий.
— Замза.
Тут только Александр Борисович заметил в руках дочери книгу. Она, увидев его взгляд, показала обложку.
— Это «Превращение» Кафки, — не поворачиваясь от плиты, сказала Ирина.
— Эрудиты, — проскрипел Турецкий, наливая себе минеральной воды. Кажется, в молодости он читал этот рассказ. Или не читал? — И что там с этим Замзой Гре-гором?
— Да уж мало хорошего. Был человек, а стал жук.
— А почему?
— Да кто ж его знает? — пожала плечами жена. — Ну все, готово. Нинка, живо руки мыть!
— Был человек, а стал жук, — повторил Турецкий. — Был человек, а стал труп.
— Саша, ты что? — испугалась Ирина.
— Задумался, прости. Это я об одном ученом. Что у нас на ужин?
— Ты сперва отправься на работу, пообедай где-нибудь, вернись домой, помой руки и тогда задавай такие вопросы.
— Если я отправлюсь на работу, — грустно сказал Турецкий, — к ужину я могу и не вернуться.
Тем не менее встал и пошел собираться.
