— Проходи, Ярослав, присаживайся, — предложил Владислав Семенович.
Степищев сел.
— Отныне этим станет заниматься Генпрокуратура, — сообщил Владислав Семенович. — На самом высоком уровне.
— Понятно, — кивнул Степищев.
По лицу мужчины возле окна пробежала еле заметная усмешка.
— Владислав Семенович, — сказал он, — мне кажется, настала пора представиться. Меня зовут Александр Борисович Турецкий. Я буду вести дело об убийстве генерала Афалина.
Ярослав Степищев почувствовал, как у него непроизвольно начинает отвисать челюсть.
Александр Турецкий был живой легендой. Раскрытые им дела изучались в академии. До этого Степищев никогда не встречал Турецкого, поэтому его изумление было понятно.
Александр Борисович подошел к столу и протянул Степищеву руку. Степищев ее пожал.
— Ярослав Андреевич, в деле об убийстве Афалина много неясного, — сказал Турецкий. — Мы рассматриваем все возможные версии. От политического убийства до случайного. Лично я вполне допускаю, что генерал мог действительно попасть под шальную пулю. В любом случае ограбление возле «Детского мира» событие из ряда вон выходящее. Поэтому наверху было принято решение об объединении этих двух дел. Я в курсе того, что за последнее время произошло несколько подобных ограблений. Но подробности мне, к сожалению, неизвестны. Собственно, за этим я к вам и приехал. Вам известно об этих ограблениях больше всех. Не возражаете, если мы пройдем к вам в кабинет и вы меня просветите?
В кабинете Степищева Турецкий огляделся.
— Я тоже когда-то сидел в таком, — сообщил он. — Интересное было время.
Степищев разложил на столе все свои записи.
Александр Борисович посмотрел на бумаги и поморщился:
— Ярослав Андреевич, можно одну просьбу? Расскажите все это своими словами.
Петр Алексеевич Бойков поднял бокал с коньяком и посмотрел сквозь него на лампу. Напиток заиграл всеми оттенками золотисто-красного, и выглядело это зловеще.
Когда все началось? Когда он научился смотреть на кровь так же спокойно, как на коньяк? Когда научился воспринимать убийства как «нормальную, хоть и тяжелую, часть нашей работы»? Это была любимая присказка Королева, наряду со второй: «В этом мире каждый за себя, не прогрызешь дорогу к успеху сам — никто тебе не поможет».
«Прогрызть дорогу к успеху». В этих словах было что-то кровожадно-крысиное, что заставляло Бойкова каждый раз, когда он их слышал, морщиться от отвращения.
И все-таки — когда?
Нет, Петру Алексеевичу никогда не приходилось присутствовать при кровавых разборках, которые время от времени устраивал его друг и его босс. Для этого у Короля были другие люди. «Киллеры» — так их называли журналисты. Королев предпочитал называть их «специальными помощниками». Эзопов язык, мать его!
