— А Оленьи леса, что произошло с ними? — спросил Джим. Он никак не хотел поверить, что эта дикая пустыня, чуть ли не погубившая их, была в недалеком прошлом сказочными лесами.
— Там дело проще. Леса росли на песках. Корни деревьев связывали пески, заставляли их лежать неподвижно. Но вот вырубили леса, а новых не посадили. Поэтому высохли родники и реки, участились засухи, посохли кустарники, убежала дичь, улетели птицы. И на месте некогда богатых Оленьих лесов осталась песчаная пустыня. Стоит подуть ветру, и пески приходят в движение.
— Почему же никто не предупредил, что этого делать нельзя? возмутилась Бекки.
— Кого? — спросил агроном.
— Землевладельца.
— Да он прекрасно знал, что будет. Но ему надо было именно в этот год, именно сейчас получить прибыль — хотя бы ценой гибели будущих поколений, хотя бы весь мир стал пустыней.
— Что же он, сумасшедший или преступник?
— Эх, мисс, — воскликнул Гаррис, — никто не имеет права препятствовать ему, ведь он собственник! Вот он и превращает леса и плодородные долины в пустыни.
— История не знала ничего подобного, — авторитетно заявила Бекки.
— История? — переспросил Гаррис и в сердцах топнул ногой, попав по ноге Джима, лежавшей на педали. Тот «газанул», и машина подпрыгнула. Извинившись, Гаррис продолжал: — А Сахара? А пустыня Гоби или Шамо, где в песках еще и теперь можно увидеть наполовину засыпанные мертвые города некогда цветущей страны! А пустыня Центрального Ирана! А где рай и изобилие плодов земных, плодороднейшие в мире равнины между реками Тигром и Евфратом? Теперь там пустыня! На месте некогда богатейших и плодороднейших стран теперь мертвые пустыни. Но вы правы в одном: то, что происходит сейчас, — ужаснее прошлого. Вы собственными глазами видели, как образуется новая гигантская пустыня — назовем ее Макмантия, — которая, как пожар, распространяется по всему Западному полушарию… И среди диких песков люди будущего будут раскапывать остатки городов Чикаго или Вашингтона и удивляться нашей дикости. — Агроном помолчал, вздохнул и потом сказал голосом резким и властным: — Мы обязаны не допустить гибели! Понимаете, обя-за-ны!
Бекки с ужасом смотрела на бесплодную пустыню.
— Кто же он, кто же этот изверг и злодей? — спросила она негодующе.
Гаррис посмотрел на девушку с таким удивлением, словно видел ее впервые.
— Вы где живете? — спросил он.
— То есть как это? — растерялась Бекки. — В Америке.
— Нет, — твердо и убежденно ответил Гаррис. — Вы живете в империи нескольких финансовых диктаторов, и первый из них Мак-Манти. Поэтому правильнее было бы назвать Америку Макмантией, или страной Моргана, или же страной Дюпона и Рокфеллера, а в общем — фашистской олигархией. Десять или пятнадцать монополистов — это число постоянно меняется. Они командуют правительством, которое они назначают, а также армией, судом и полицией.
