При виде этого добра у Ковригина невольно глаза разбежались, он на мгновение даже забыл, за чем шел. Затем вошел в магазинчик, стоявший прямехонько на месте бывшего Селедочкиного киоска, и, запинаясь, с трудом подбирая нужные слова, без всякой надежды поинтересовался у продавца, как ему найти предпринимателя Когтева… киоски… года три назад…
— Виктора Семеновича? — переспросил продавец и скрылся за шторкой.
Ковригин даже охнул от изумления, когда через минуту ему навстречу из-за шторки вышел Селедочка собственной персоной — потолстевший, слегка полысевший на макушке и вследствие этого со светлыми волосами, зачесанными торчком назад, под Элвиса Пресли, и для полноты имиджа — с длинными полубаками на круглых розовых щеках.
Вид у него был процветающий, что Ковригин понял с первого взгляда, но смешной, и Ковригин расхохотался:
— Селедочка! Ты ли это?
— Хо-хо! Корж! — по-армейски воскликнул тот, раскрывая широкие, пахнущие дорогой туалетной водой дружеские объятия. — Сколько лет, сколько зим! Хоть бы позвонил сначала, балда, я же не все время на месте, мотаюсь по городу! — сказал он, похлопывая Ковригина по спине зажатым в руке сотовиком.
— А ты, смотрю, поднялся, — восхищенно сказал Ковригин, обводя глазами и друга, и магазин. — Посолиднел! Пузо отрастил!
Селедочка живо втянул живот, так что кожаный черный жилетик, сидевший на нем в обтяжку, обвис.
— Но, но, попрошу без намеков! Ты прямо как моя старуха. Не пузо, а комок нервов!
Он жестом пригласил Ковригина пройти в подсобку, тесно заставленную коробками, но уютную от запаха молотого кофе, доносящегося из электрокофеварки.
— Надолго? В гости заедешь? А ведь я уже дедом стал, во! — похвастал Селедочка, демонстрируя Ковригину полароидное фото пупса неопределенного пола, в батистовом голубом чепце с пышными оборками на затылке, отчего вид у пупса был боевой, как у предводителя индейцев.
— Девочка? — наобум спросил Ковригин.
— Пацан! Внук!
— Поздравляю. Сколько уже?
— Три месяца. Пять кило. Богатырь!
— Есть в кого…
Узнав, что Ковригин спешит и что в Москве он в некотором смысле проездом, Селедочка отложил на пару часов свои дела, чтобы поговорить со старым другом.
Они давно переместились из подсобки под тент соседней шашлычной, в окошке которой красовалась душевная записка: «Имеется холодное пивочко». За столиком, где им никто не мешал, под цыпленка-гриль, обильно политого цыганским соусом, за кружкой холодного пива друзья прокалякали «за жизнь» больше двух часов.
