Водила уже хотел было махнуть на все рукой и улетучиться, но тут — на свою беду — в квартире появился Гришка, прихрамывающий и распространяющий в атмосферу замысловатые ругательства. Водитель сразу узнал его, а узнав, схватил за шкирку и принялся месить руками и ногами. Гришка был настолько пьян и оглушен падением, что никак не сопротивлялся, а только вяло трепыхался и невпопад икал.
Впрочем, вдруг водитель машины перестал бить его. Он пристально вгляделся в Нищина и спросил:
— Погоди… Григорий?
— Д-да, — мутно подтвердил тот.
— Ты меня не помнишь? Мы ж с тобой вместе сбежали из колонии и побратались. Ну конечно… точно! Я Рукавицын, Василий. Ты должен меня помнить.
Гришка по-ленински прищурился на Рукавицына и прислонился спиной к грязной стене. Одна его бровь поползла вверх, изломившись шалашиком, вторая только подпрыгнула и заняла исходную позицию.
— Василь? — неуверенно спросил он. — Эк… а точно ты! А… ну да! Эта-а… лет тридцать не виделись, твою мать! А то и сорок. Сразу не упомнишь.
Рукавицын покачал головой:
— Ну ты скажешь тоже: сорок. Мне самому сорок четыре, а ты с тобой, если мне память не изменяет, одногодки.
— А, ну да! — обрадовался Гришка. — Только я тебя должен быть на год старше, потому что меня в каком-то там классе на второй год оставляли.
Рукавицын тяжело вздохнул, осмотрел незавидное обиталище Нищина и сказал:
— Что ж ты до жизни-то такой дошел?
— А чево жизни? — обиделся Григорий. — Жизнь, так я тебе скажу, я не жалуюсь. Сын вот у меня только — полудурок. А так нормально. Только что ушел. А что я тебе машину попортил, так это он и виноват. Но мы… ик!.. свои все-таки… сочтемся!
— Сочтемся! — с сомнением выговорил Рукавицын, глядя на драные штаны Нищина и думая, что тот совершенно соответствует своей деклассированной фамилии. — Ладно… помял ты мне машинку, но по старой памяти… да уж. Все-таки побратались.
— А ты, Василь… ик!.. не это… не бедствуешь, я смотрю, — выговорил Гришка, рассматривая неброскую, но дорогую одежду Рукавицына и особенно часы на его левом запястье и прицепленный к поясу мобильный телефон.
— Нет, не бедствую. Я в Москве работаю. Хотя приходится мотаться по всей стране. Я сейчас настройщиком аппаратуры работаю у Аскольда. Певец такой модный, слыхал?
— А, ну да, — отозвался Гришка. — Вон там у моей дочки, у Аньки, на плакате болтается. Анька, дура, говорит, что этот Аско… Аскаль похож на нашего Сережку. Только чушь это собачья.
— Я приехал пораньше, чтобы проверить акустику этого клуба, вот, прямо напротив тебя который. Там послезавтра концерт Аскольда будет. Еду, а тут из окна этот твой сливной бачок вылетает и мне в стекло — хрррясь! А потом, оказалось, и ты сам вылетел.
