– Ты хочешь сказать, что она – твоя лучшая шпионка?
Мать уже несколько лет навязывала ему свою подопечную, леди Летицию Уэйд. В последнее время она стала до отчаяния настойчивой. Возможно, потому, что видела, как стремительно исчезает ее влияние на сына.
Маргарет, герцогиня Кайлмор, дорожила лишь одним – властью. Добиваясь своего, она соблазнила половину парламента, с легкостью лгала, подкупала и интриговала. Без малейшего угрызения совести она уничтожала любого, кто становился на пути к ее эгоистичным целям. Джастин достаточно часто был свидетелем ее дел.
Но дни ее власти уходили в прошлое, и она это понимала. Вселение бледнолицей Летиции в дом сына было чем-то вроде последней ставки.
Герцогиня упрямо подняла подбородок:
– Идут разговоры. Если ты не исправишь положение, репутация бедной девочки будет безнадежно погублена.
– Если распространяются сплетни, то у них один источник. И это ты. – Кайлмор шагнул к матери. – Я никогда не пущу эту овцу-доносчицу в свою постель. Если злые языки болтают о том, что она спит под моей крышей, так это легко исправить. Вдовий дом готов для проживания.
В яростном вопле матери уже не было притворства.
– Уехать из города? В середине сезона? Ты, должно быть, сошел с ума. Все осудят тебя за жестокость и пренебрежение, если ты так чудовищно поступишь со мной.
Терпение Кайлмора было на пределе. Возможно, он не ненавидел мать все свои двадцать семь лет, но, видит Бог, сейчас ему казалось, что ненавидел. Предоставлялась возможность для идеальной мести. Наступил момент показать герцогине, каким чудовищем он мог быть.
Джастин позволил себе холодно улыбнуться.
– Думаю, что нет. Люди будут считать мои поступки вполне естественными для молодожена.
Конечно, мать не сразу поняла его. Ее лицо с правильными чертами, с яркими синими глазами и черными изогнутыми бровями – лицо, двойника которого он видел каждый раз, проходя мимо зеркала, и которое яростно ненавидел, – просветлело от радости.
– О, Джастин! Ты разыгрывал меня. Господи, мне бы следовало догадаться. Летиция будет в восторге. Она всегда питала tendre к тебе.
Кайлмор без усилий сохранял на лице улыбку.
– Сомневаюсь.
Подопечная герцогини, насколько ему известно, боялась его до ужаса. То, что Летиция при мысли о замужестве не бежала с воплями в ближайший монастырь, доказывало, как велико было влияние на нее Маргарет.
– Но я боюсь, вы неправильно поняли меня, матушка.
Герцогиня была умной женщиной, хотя тщеславие и собственные интересы иногда вводили ее в заблуждение.
