В этот миг загорался свет, но я еще долго сидел в оцепенении. Бессонов смотрел на меня своими лукавыми, всегда немного красноватыми глазками:
- Понравилось?
- Клянусь священным томагавком! - серьезно заверял я.
В такие минуты он чувствовал себя обласканным…
Двенадцати лет я полностью закончил школьный курс, а в семнадцать - университет. Профиль? Биология и молекулярная хирургия. В двадцать лет я получил ученую степень и стал полноправным членом научного семейства. Кроме специальности, я факультативно изучал древнюю литературу и уже в двенадцать лет знал наизусть около пятисот стихов “Илиады”, а еще через три года знал ее всю на древнегреческом. Я не хочу сказать, что был каким-то вундеркиндом, хотя это до некоторой степени было правдой. В мое время биология достигла значительных успехов, особенно в области стимулирования человеческой памяти. К тому же никакой мальчишка на Земле не мог похвастаться такими великолепными преподавателями.
Через несколько дней Сеймур встретил меня в гимнастическом зале. Этот зрелый шестидесятилетний мужчина с отличной фигурой был хорошим бегуном. Порой ему удавалось поставить в трудное положение даже меня. Сеймур обладал отличной техникой и Пре. одолевал препятствия гораздо лучше, чем я. Но на этот раз мы бежали четырехсотметровку, и ему явно не хватило сил. Я выиграл полсекунды.
Когда мы направились к душевым, я смотрел на него чуть ли не с завистью. Он дышал так спокойно и легко, словно часовой тренировки и бега на дистанцию и не бывало. Заметно было, что он хочет что-то сказать, но я не торопился с расспросами. За эти годы я достаточно изучил его и знал, что, если начать разговор первым, он отделается несколькими общими фразами.
Наконец Сеймур сказал:
- Тебя хочет видеть Толя.
- Меня?.. Почему именно меня?
- В том-то и штука, что не знаю… Он принял самую хитрую тактику - вообще перестал говорить со мной. Молчит да посматривает с иронией…
- Странно, - сказал я. - Ведь он же знает, что в конце концов я все скажу тебе.
- Так-то так, - кивнул он. - И все-таки позвал… В сущности, он выглядит неплохо. Сегодня даже поел немного.
- Дело не в замкнутости пространства, - сказал я. - Это приступ меланхолии.
- Не знаю, - ответил он неохотно. - Мне не хочется…
Он был прав. Приступы меланхолии имели обычно более тяжелые последствия.
- Вы, славяне, гораздо труднее для меня, - задумчиво говорил Сеймур. - Я пробовал изучать Достоевского… И напрасно потерял время. Или люди той эпохи были гораздо сложнее, или Достоевский был неврастеником.
