— И что же думает по этому поводу начальник Толз?
— Что ты никого не убивал.
Я улыбнулся, чувствуя, что улыбка вышла кривой.
— Как это так?
— Ты оговорил себя или тебя заставили. Он сказал, что ты не похож на убийцу. Да и мои наблюдения свидетельствуют о том же.
— Вы оба ошибаетесь.
— А машина?
— Машина тоже! — отрезал я со всей решимостью, на какую был способен. — И когда же, позволь узнать, ты говорила обо мне с начальником Толзом?
— На днях.
— Вы хорошо знакомы или господин начальник проявляет трогательное внимание ко всем своим подчиненным?
— Он мой любовник, — просто ответила Ханна Оуген.
Мне захотелось сглотнуть, но в горле было сухо.
— Как это трогательно!
Ханна уловила перемену в моем голосе и пристально посмотрела на меня:
— Тебя это волнует, Бонуэр?
— Ничуть, мисс Оуген. Вам показалось.
Усмехнувшись, Ханна отвернулась от меня к экрану.
— Расскажи о своем детстве. Расскажи…
Мне уже расхотелось откровенничать и я попытался отговориться:
— Я его не помню.
— А ты постарайся вспомнить.
— Детство как детство, — пробормотал я с неприятной пустотой в груди. Нагота начинала тяготить меня. — Мама, бабушка, сладкие пирожки, ручей у леса.
— Ты был счастлив?
— Наверно.
— Ты любил свою жену?
Вопрос возмутил меня, и я дернул головой так, что едва не свернул шею.
— Какое это имеет значение?
— Никакого, ты прав.
Ханна замолчала, словно не зная, о чем еще меня спросить. Тогда я решил перехватить инициативу:
— Выходит, по-твоему, я — барашек, которого ведут на заклание?
— Да, если хочешь. Ты не сможешь победить в игре. Большинство твоих противников сильнее физически, да и психика их более расположена к убийству.
— Психика?! — протянул я, выплевывая слова через зубы. — А что тебе известно о моей психике? Что тебе известно обо мне? А вдруг я тот самый шутник, прячущий под маской паяца свое страшное естество! Может быть, я лишь дожидаюсь удобного мига, чтобы вырвать его наружу! И тогда я начну убивать!
Я говорил столь запальчиво, что едва не задохнулся. Ханна, не отрываясь, смотрела на экран.
— Продолжай, — велела она, и я различил в ее голосе отчетливый интерес.
— Тебе приходилось слышать о крысином волке?
— Нет. Кто это?
— Крыса! Тварь, убивающая крыс. Один человек сказал мне, что я похож на крысиного волка, что я рожден убивать. И он не ошибся! Он единственный, кто раскусил меня. Я и есть крысиный волк! Как только меня выпустят из клетки, я буду лить кровь! Я буду убивать, убивать и убивать!
— Как?
— А разве это имеет значение? Когда нужно убить, очень нужно, это можно сделать движением пальца, словом, взглядом!
