Алек уселся на стол и поглядел в окно. Теперь можно приняться за пивную банку и разгадать ее тайну.
— Вопрос не в том, Уотсон, почему банка пустая. Вопрос в том, почему она запечатана.
— Поразительно, Холмс…[4] то есть, простите, Боуден! Но где же разгадка?
— В банке! Давайте-ка откроем ее, молодой человек!
Алек вытащил банку и принялся ее разглядывать. Потом поднес ее к уху.
Потрясающе! Все тот же шум: не то кто-то сопит, не то храпит… С ума сойти! Алек тряхнул банку, и шум прекратился.
Он подцепил ногтем колечко на крышке банки и потянул. Кольцо не поддавалось. Тогда Алек соскочил со стола, поставил банку на пол и, прижав ее рукой, резко дернул.
Раздался свист. Из банки, как из реактивного самолета, вырвалась мощная воздушная струя, и прогремел голос:
— АЛЕК!
Глава 3. КТО СКАЗАЛ «АЛЕК»?
— Алек!
Алек спрыгнул со стола и недоуменно оглянулся. Открытая банка каталась по полу и позвякивала, но вокруг никого не было.
— Кто сказал «Алек»? — прошептал мальчик.
Молчание. На этот раз Алек спросил громче:
— Кто тут?
Молчание.
Алек осторожно подобрал банку и встряхнул ее. Ни звука. Но ведь кто-то только что произнес его имя, кто-то только что ревел, как реактивный самолет! До сих пор в ушах звенит… Алек на цыпочках подкрался к двери и распахнул ее, осмотрел шаткую лестницу, глянул на развалины главного корпуса. Никого… Затворив скрипучую дверь, он вернулся к столу и еще раз посмотрел на стоявшую перед ним загадочную банку.
— Я, должно быть, совсем свихнулся. Меня сломили мои несчастья. Крикнул кто-то «Алек» или мне только померещилось?
— А, инглизи уалад. Ты англиски?
Алек отскочил от банки — именно из нее раздавался голос. Было страшно, почти так же страшно, как во время школьной линейки, когда мистер Картрайт заводит свою вечную песню про то, как он «кое-кому покажет, где раки зимуют».
— Я англичанин. А вы кто такой? — беспокойно спросил Алек.
— Я раб лампы… нет, кувшина… нет, тарелки… Сам не знаю, чей я раб, — промолвил гулкий голос.
— Эй, да где же вы? — закричал Алек.
— Тут я, тут. Эх, ч-ч-черт, не повезло! — произнес голос и икнул.
— Теперь все ясно. Вы пьяны.
— Увы мне, увы! Клянусь бородой пророка, я пьян! — Голос опять замолк, а потом перешел на неизвестный Алеку язык.
— Вы вовсе не раб лампы. Вы — раб банки, пивной банки! — воскликнул Алек и в восторге добавил: — Знаете что, вылезайте. Вам сразу полегчает. И голос у вас будет человеческий.
Раздался свист, хлопок, и голос опять икнул.
