Джинн третьего класса - Роберт Лисон

Понедельник-день тяжелый. А этот понедельник просто побил все рекорды — тут Алек ни капельки не сомневался: он ведь каждый день подсчитывал, сколько на его долю выпало удач и сколько несчастий. В тот понедельник счет был, увы, неравным: удачи только еще начали разминку, а несчастья уже забивали один гол за другим.

По обыкновению опаздывая, Алек влетел на школьный двор, пристроился в самый хвост линейки и очутился рядом с Сэмом Тейлором. Да, день начинается не блестяще… Сэм, вечно злой, тощий, как жердь, парень, не обратил на Алека никакого внимания. Его веснушчатая физиономия сияла: он в упор разглядывал новенького — высокого, плечистого мальчишку. У темнокожего мальчишки был приплюснутый по-боксерски нос, а курчавые, жесткие волосы отливали рыжиной.

— Эй, Рыжий! — прошипел Сэм.

Мальчишка оглянулся, но промолчал.

— Отвечать надо, Рыжий, когда с тобой разговаривают!

Мальчишка опять оглянулся:

— Ты, Конопатый, меня зовут Уоллес.

— О, простите, простите, мистер Уоллес! — низко поклонился Сэм. — Будьте так любезны, сообщите нам, откуда у джентльмена из ваших краев такая рыжая шевелюра?

Ответа не последовало — мальчишка снова отвернулся. Кто-то из приятелей Конопатого процедил:

— У них в порту, должно быть, побывал рыжий морячок.

Алек не удержался и прыснул. Но Рыжий зыркнул на него, и Алек зажал рот рукой. Сэм и его дружки рассеянно смотрели в сторону.

— Я тебе посмеюсь! — пригрозил Рыжий.

Алек хотел было ответить, но тут за его спиной вырос Монти Картрайт, старший учитель, хранитель кондуита, известный своим черным беретом и привычкой бродить по школьному двору с таким видом, словно он замышляет новую битву при Ватерлоо[1].

— Молчать на линейке, Боуден! У тебя безобразничать нос не дорос. Ишь какой!

Алек без всякой охоты вошел в школу. Он так и чувствовал, что день предстоит тяжелый, что все неприятности еще впереди. И предчувствие его не подвело. К большой перемене несчастья повели со счетом 1 : 0.

Как только он выскочил во двор, на пути у него вырос Рыжий Уоллес:

— Приветик, Шкилетик!

Чудовищное оскорбление! Алек огляделся по сторонам, но надеяться было не на что. Он уставился на небрежно повязанный галстук Рыжего: ведь если начнешь задирать голову, покажешься еще меньше ростом.

— Я видел, как ты на Бонер-стрит ошивался, верно?

— Ну, — неохотно кивнул Алек. — У меня там дружок живет.

— Дружок? Это в каком же доме?

— В восемьдесят пятом.

— Врешь! Это я там живу.