При жизни Печального короля, который, как утверждают легенды, был одним из самых верных ценителей здешней кухни и винных погребов (чем повергал в пучины черной меланхолии оскорбленного коварной изменой придворного повара), здесь установили длинный стол, за которым его величество любил пировать на свежем воздухе в компании приближенных рыцарей.
Теперь деревянные доски потемнели от времени и были отполированы до блеска сотнями рукавов. Обед за этим столом стоил вдвое дороже, чем обычный, но желающие заплатить за подобное удовольствие не переводились.
Однако сегодня, когда столица бурлила праздным людом, готовым тратить деньги и не на такие пустяки, когда народ весело теснился на улицах, площадях и в трактирах, хозяева которых то и дело обращались к соседям с просьбой одолжить табурет-другой, за столом у «Выпивохи» было пусто. Только длинный меч в потертых кожаных ножнах скрашивал одиночество своего хозяина. Никто не подсаживался к человеку с ледяным взглядом по собственному произволению – только если он приглашал. А он не приглашал никого. Но несдержанные обычно ни в суждениях, ни в крепких выражениях подвыпившие гуляки: и крепкие мастеровые – кузнецы, запросто сгибавшие конские подковы, и кожевенники, рвавшие на спор по полдюжины сложенных вместе кож; и придворные щеголи и забияки, постоянно искавшие повода для поединка; и господа рыцари, видевшие немало битв, и не боявшиеся ни черта, ни бога, – не смели перечить ему и даже выражать вслух свое недовольство.
Он сидел за одинокой кружкой, полной терпкой густой марьяги, и смотрел на людей на площади ленивым равнодушным взглядом, каким сытый теймури окидывает стадо пугливых ланей, пасущееся у подножия скалы, на которой он дремлет после обильной и кровавой трапезы. А еще так смотрит на свою жертву искусный лучник – через мгновение после выстрела, с некоторым даже любопытством ожидая результата.
Когда зимой озера покрываются льдом и в этом зеркальном, идеально гладком щите отражается серое пасмурное небо, в котором едва угадывается обычная голубизна, – получается такой цвет, какой был у его глаз. Прозрачных, ледяных, с крохотными темно-лиловыми зрачками, окруженными черными протуберанцами. Каштановые, слегка вьющиеся волосы, перехваченные простым серебряным обручем, водопадом ниспадали на плечи и вольно рассыпались по спине. Полупрозрачные алебастровые ноздри ястребиного носа едва заметно раздувались, а влажные, свежие, жемчужно-розовые губы, какие скорее подошли бы юной красавице, были упрямо сжаты. Вытянутый овал лица и высокие скулы выдавали в нем хоттогайта, а необычный разрез глаз заставлял всякого задуматься о том, какая еще кровь течет в жилах этого необычайного воина.
