Всюду стояли временные палатки и тенты, предлагавшие жареное мясо на палочках, напитки и сладости, вяленые фрукты, горячие булочки, безделушки и ленты и всякую прочую милую чепуху, на которую так хочется потратить деньги, когда на душе у тебя радостно и легко.
Перед дворцом Альгаррода выкатили даровое угощение: по три пятидесятиведерные бочки от короля, логофета и мавайена, и простой люд встретил традиционный подарок громкими приветственными криками.
И вся эта толпа кричала, смеялась, ругалась, тут же и мирилась, нестройным хором подпевала уличным музыкантам и гудела, как потревоженное гнездо шершней.
И только один человек в волнующемся людском море, казалось, не знал, отчего вокруг поднялась такая шумиха, а даже если и знал, то ему не было ровным счетом никакого дела ни до праздника, ни до веселых горожан.
Он сидел за длинным дубовым столом, вкопанным в землю у окон кабачка «Выпивоха». И стол, и кабачок, и сам человек заслуживают нескольких отдельных слов.
Кабачок, сложенный из огромных, плохо отесанных глыб, поросших сизым мхом и остролистом, который круглый год радовал глаз твердыми красными ягодками, стоял буквально у подножия Ла Жюльетт и уже потому никогда не жаловался на отсутствие посетителей.
Первый владелец приглашал всех желающих лично удостовериться, что под башней действительно что-то есть, и с этой целью предлагал приложиться ухом к тяжелой бронзовой дверце, якобы закрывающей еще один потайной ход в подземелья. Разгоряченные вином и элем завсегдатаи кабачка утверждали, что на самом деле слышали какое-то ворчание и вздохи, а иногда и отдаленное рычание, похожее на раскаты грома за рекой.
Сия таинственность, умноженная на более чем тысячелетнюю историю самого зданьица, по слухам бывшего некогда капищем гессерских шаманов, и теперь привлекала в «Выпивоху» устойчивое число посетителей, достаточное, чтобы обеспечить владельцам заведения безбедное существование.
Память людская избирательна: что-то веками хранит, что-то забывает, и сие совершенно не зависит от важности предмета. Так, мало кто в Оганна-Ванке помнил историю пятисотлетней давности, и нерадивые школяры нередко получали розги за плохо выученный урок, но ни стар, ни млад не задумались бы даже на секунду, если бы их спросили, как назывался «Выпивоха» в те незапамятные времена.
Над дверями почтенного заведения, более похожего на пещеру людоеда, тогда красовалась вывеска «Печальный король». Снять ее пришлось после смерти обожаемого всеми монарха, когда в связи с его именем стали всплывать такие подробности, что лишний раз упоминать его всуе и даже травить излюбленные байки о его похождениях сделалось небезопасным.
