- Ну, коли командир экипажа приказывает, придется петь.
И Катя Доспанова приятным голоском исполняет мелодичную казахскую песню. Все шумно аплодируют.
- Дуся, теперь твоя очередь!
Носаль тихо запевает:
"Дывлюсь я на небо та и думку гадаю..."
Дусю Носаль нельзя было назвать ни красавицей, ни дурнушкой. Все в ней выглядело довольно обычным. Среднего роста, темноволосая, с бледноватым лицом, она не производила с первого взгляда особого впечатления. Не совсем обычными, пожалуй, были только глаза. Дусины глаза редко бывали веселыми. Даже когда она смеялась, ее глаза часто оставались серьезными. В них постоянно проглядывали затаенные думы, напряженная мысль. Острый блеск их говорил о большой внутренней силе.
Дуся любила песни, особенно украинские, которые пела с чувством, задушевно. Живо представлялось то, о чем она поет: зеленый гай, широкий Днепр, яркие ленты в косах девушки. С чисто украинским юмором Дуся умела иногда пошутить остроумно, но не зло над какой-нибудь оплошностью подруги.
Летала Носаль очень хорошо: грамотно, чисто, смело. И с какой-то непонятной жадностью. По числу боевых вылетов она занимала одно из первых мест.
- Куда ты торопишься? - спрашивала я ее иногда.
- Под Запорожье, в село Бурчай. Хочется сказать землякам после войны: я сделала тысячу боевых вылетов.
- Куда хватила! И почему именно тысячу?
- Так... - уклонялась она.
Мы с ней были близкими подругами. Из рассказов Дуси я знала, что до войны она работала учительницей в начальных классах и одновременно занималась в аэроклубе в Николаеве. Окончив аэроклуб, стала инструктором-летчиком.
У Дуси был муж, Грицко, как она его называла. Как-то в минуту откровенности она рассказала необычную историю своего замужества. Ее прочили в жены одному парню, с которым дружила с детских лет, и Дуся привыкла к мысли, что им суждено и дальше идти вместе по жизни. Родители уже готовились к свадьбе. Но вот однажды в клуб на вечер пришел летчик, и, как говорила Дуся, они полюбили друг друга с первого взгляда. Через неделю молодые супруги выходили из загса.
Когда Дуся рассказывала о своей "дополковой" жизни, она всегда вспоминала что-нибудь светлое, радостное, веселое. Но один раз открыла передо мной и трагическую страницу.
Война застала их с мужем в Бресте. Григорий в первые же часы улетел на боевое задание, а Дусе помог эвакуироваться к ее отцу, под Запорожье: она ждала ребенка. Но сын появился раньше, чем Дуся доехала до родного села, А через сутки они оба лежали под обломками роддома, в который попала немецкая бомба. Дусю в бессознательном состоянии нашли среди развалин. Ребенок был мертв...
