Генерал слегка наклонил голову, что было истолковано полковником как принятие к сведению его слов, но не принятие собственно извинений, и сказал:
– Как вы полагаете, что могло привести Луиса в ваши края?
При этом он, не отрываясь, смотрел на салатную вилку адъютанта, словно хотел и ее поставить в ряды своего маленького столового воинства.
– Я не в состоянии постичь мотивы действий вашего племянника, – сказал полковник, – но я абсолютно уверен в непричастности к этой истории моей жены.
– Моя Долорес не видела вашей супруги во дворце на последнем приеме, – сказал генерал. – Она нездорова?
Хотя ресторан в этот час был почти полон, с появлением генерала Руэласа в нем установилась напряженная тишина. Перехватывая взгляды, направленные в их сторону, полковник убедился, что присутствующие стараются не упустить ни единой подробности беседы.
– Не то чтобы нездорова, – произнес он с хорошо разыгранной ноткой возмущения в голосе, – скорее испугана.
При этих словах генерал поднял взгляд; за соседними столиками произошло возбужденное движение.
– Значит, случившееся ее... сильно расстроило?
– Что в этом странного? – Полковник положил локти на стол и крепко сжал сплетенные пальцы. – Женщина просыпается от звука выстрелов и видит, что ее муж только что убил человека – как тут же выясняется, знакомого, – когда тот взбирался по стене к окну ее спальни. Это больше чем простое расстройство. Вплоть до сегодняшнего утра она боялась выйти из своей комнаты. Она больше не чувствует себя в безопасности в этой стране, которую мы с ней уже было привыкли считать своей второй родиной. Генерал кивнул или, точнее, слегка вздернул голову и тут же опустил ее в прежнюю позицию, как укушенный оводом конь.
– Луис... – Он чуть замешкался и продолжил: – Мне сказали, что Луис часто беседовал с вашей супругой во дворце.
– Моя жена часто беседует со многими людьми. Большинство из них, однако, не считает это предлогом для тайного проникновения в мой дом.
– Мне не нравится ваш тон, полковник.
– А мне не нравятся ваши намеки на предосудительное поведение моей жены.
Руэлас несколько секунд задумчиво поправлял черную повязку и наконец произнес:
– Я ни на что не намекаю.
– Боюсь, что столь неопределенное высказывание лишь усугубляет урон, наносимый чести моей супруги... а, следовательно, и моей чести.
К столику приблизился официант, но Руэлас прогнал его гневным взмахом ладони. Адъютант сидел неподвижно – руки на коленях, взгляд сверлит дыру в парчовых обоях. Руэлас был заметно раздражен: он никак не ожидал, что полковник будет вести себя столь агрессивно.
