— Ты что делаешь? — сказал шофёр, косясь на голую грудь женщины.
— Заткнись! — рявкнул Афанасий, сверкнув глазами.
Афанасий заправил вывалившуюся грудь в бюстгальтер и стал застёгивать пуговицы.
Женщина, закрыв глаза и откинув голову на спинку сиденья, была ко всему безучастна.
3
Ясным морозным утром Афанасий вошёл в посёлок. Из печных труб белыми султанами поднимался кверху. дым.
Вот и дом родной. Афанасий открыл калитку. Навстречу ему бросилась, повизгивая и повиливая хвостом, небольшая дворняжка.
— А, Шарик! — сказал Афанасий. Нагнулся и погладил собаку между ушей. — Не забыл меня…
На порог вышла Марфа Николаевна Бобылева в фартуке. Простоволосая и без верхней одежды.
— Явился не запылился, Лебёдушка. Беспутная твоя головушка.
Афанасий оставил собаку, поднял на старуху усталые глаза.
— Чего так рано? — спросила Марфа Николаевна. — Тебе ещё год сидеть.
— Выпустили досрочно. За ударный труд и примерное поведение.
— Чего не написал-то?
— Хотел обрадовать тебя. Вот и приехал неожиданно. А тут по дороге ещё одна неожиданность… В голове не укладывается. — Афанасий вздохнул и покачал головой.
— Чё такое? — насторожилась хозяйка.
— Горе в нашем селе, мать. Пойдём в избу. Марфа Николаевна уставилась на сына. Афанасий прошёл в дом. Следом за ним — озабоченная старуха.
4
И разнеслась по селу новость — утонул механик гаража Павел Петрович Верхозин. Столь невероятное среди зимы происшествие и нелепая гибель здорового молодого мужчины, которому жить бы да жить, потрясли всех от мала до велика.
Наталья Сорокина была дома одна, — муж рано ушёл на работу, сына только что накормила и отправила в школу, — и собралась сама позавтракать, когда к ней ворвалась соседка Анисья Пустозерова и с порога объявила новость. Наталья вскрикнула и уронила в тарелку ножик, которым хотела разрезать огурец.
— Когда? Где? — спросила она, выпучив глаза и вставая из-за стола.
— Вчера вечером. Вместе с машиной. Говорят угодил в полынью.
— Ой, какой ужас! Неужели он не видел?
— Кабы видел, так наверно не заехал бы в неё.
— Господи, — прошептала Наталья, — трое ребятишек… Как же это? — заехать в полынью… Он что, ослеп что ли?
Наталья подошла к вешалке и наспех стала одеваться.
— Пойдём в контору, — сказала она.
Женщины вышли на улицу и, вздыхая и охая, направились к конторе леспромхоза.
Павел Петрович не был им ни сват, ни брат, но они хорошо знали его с детства, уважали за трудолюбие, смекалку и особенно за мастеровитость, и знали за ним эти качества не понаслышке, а видели собственными глазами как быстро и ловко он устранял любую поломку в механизмах. Однажды, — в то время он заведовал мастерскими в колхозе, а они обе работали доярками на молочной ферме, но уже года два как бросили это дело и занялись собственными огородами и торговлей, — однажды целый день не было воды на ферме: сломался двигатель, подающий воду в автопоилки, и целая бригада мужчин, среди них были и механизаторы, провозились с ним весь день и никто не мог отремонтировать. Шумно было в тот день на ферме. Надсадно мычали коровы, без конца тыкаясь мордами в пустые поилки, и от этого стоял сплошной рёв, вдобавок кричали доярки, ругались бригадир и председатель, и весь этот тарарам продолжался до тех пор, пока не вернулся из райцентра Верхозин — он ездил туда по поводу запасных частей для ремонта комбайнов. Павел Петрович за полчаса отремонтировал движок, и вода пошла, и с той поры он стал любимцем доярок и для них самым уважаемым в селе человеком. После этого случая, если что-нибудь не ладилось на ферме с механизмами, доярки приглашали его, и он никогда не отказывал.
