– Ты только скажи, что это была не ты… И мне больше ничего не надо. Я уже не могу это носить в себе.
Она молчит. Она смотрит на меня не как виноватая, смотрит как судья. Это я сейчас Вера Засулич, Фани Каплан, Шарлота Корде и Вера Рохлина. Я – все они сразу.
– Скажи, – говорит моя судия, – из какого бреда тебе это могло прийти в голову? Ты так меня ненавидишь?
– О господи! – отвечаю я. – Инна! Она была копия ты. Ты не можешь себе представить, что я испытала…
– Могу, – говорит она. – Сейчас мы поменялись местами. Поэтому ты сказала, что это был мужчина?
– А что я еще могла сделать?
– Отвечаю на твой вопрос. Это не я. Я была в бассейне. Могу назвать с десяток людей, которые были со мной. Назвать?
– Ради бога, не надо. Мне достаточно твоего слова.
– А мне теперь недостаточно. Кто-то хотел тебя убить или как минимум поссорить нас вусмерть, если учесть, что точного попадания не было. Значит, целью была я. Ты ведь даже папе ничего не сказала?
– Сообразила. С его сердцем. Но согласись, мы последнее время близки не были. Ты отчуждалась. Ты все время видела в нас виноватых. Чего-то недодали, чего-то недокупили… Чем-то не докормили.
– От сволочи-дочери можно дождаться пули… Я понимаю.
– Прости.
– Ты была тогда в очках или без?
– Конечно, без. Я живу без очков. Только для чтения и магазина.
– Ты была настроена, что это пришла я?
– Нет. Ты же не звонила снизу. Я вообще не выхожу на непонятные звонки. Но папа был дома. Он как раз обувался. И тут через матовое стекло я увидела твой силуэт. Даже разволновалась, не случилось ли чего…
Она встает, выходит в коридор и идет к матовой двери.
– Ну-ка стань с той стороны, – говорит она мне.
Мы проводим «следственный эксперимент».
– Мне ясно видно, что ты – это ты. Но я-то была не я! – кричит она через стекло. – Лицо, ты запомнила лицо?
– Нет, я не успела. Но если бы это было совсем, совсем чужое, мордатое там, курносое, конопатое, то наверное оно бы отпечаталось во мне.
– Ты сквозь дверь увидела как бы меня, а дальше действовала по автомату, открыла дверь, ни в чем не сомневаясь.
– Да, да, – говорю я, – так все и было. Не дай бог вспомнить…
– Я была в бассейне, – говорит она. Тускло, с отвращением. – Надо ее найти.
– Если уж не нашли сразу… Впрочем, по-моему, никто и не искал. Я оказалась жива. Рана оказалась ничтожной.
– А ты не боишься второй попытки?
– Боюсь. Но другое мне страшнее. За что? Я перебираю с младых ногтей всех, кто меня не любил, кого не любила я. Ты знаешь, все хорошие люди.
