– Я спросил себя, кто же послал мне такое богатство?
– Пакет не был заказным?
– Ничего подобного. Оформлен как бандероль.
– Весьма близко к истине, ведь банковские упаковки выглядят почти как бандероли! А почтовая печать? – спрашиваю я Пинюша.
– Это я уже проверил, – выдает любезный частный детектив. – Уточним сперва, что, получив второй пакет, господин Фуасса пришел ко мне за консультацией. Первая посылка была отправлена из Лиона, вторая из восемнадцатого округа, третья из Везине и так далее. То из провинции, то из Парижа или его окрестностей.
– И адрес написан одним и тем же почерком?
– Он даже не написан от руки. Его набирали с помощью детского печатного наборчика, используя всегда одно и то же клише.
– Вы сохранили обертку?
– Естественно.
Пинюш вынимает из портфеля, сделанного из кожи иззябшей овечки, семь кусков бумаги, аккуратненько сложенных в четыре раза, с отпечатками замечательного клише. Шесть из семи на крафт-бумаге. Седьмой кусок с одной стороны зеленый, с другой белый.
– Что ты уже предпринял? – спрашиваю я Пино. Старый хрыч – превосходный сыщик, и я не сомневаюсь, что он должен был серьезнейшим образом раскрутить дельце.
– Я расспросил господина Фуасса о его окружении. Я осведомился, не нанес ли кто-либо когда-либо ему какого-то материального урона, чтобы потом возместить...
– Никогда! – перебивает Фуасса.
– Он не контактировал ни с кем после получения пакетов: никаких телефонных звонков, никаких угроз – ничего! Я опросил все посылочные отделы почтовых отделений и ничего не узнал. Служащие не помнят отправителей пакетов. К тому же этот неизвестный мог и не отдавать их на взвешивание, а наклеивать марки и бросать в почтовый ящик. По мне, так это дело рук психа.
– Но дьявольски богатого психа, – вздыхаю я. И меняя тему разговора: – Что, мой кузен Гектор все еще работает в твоем агентстве?
– И как! Ты знаешь, у него действительно способности! Сейчас он на расследовании в Лилле. Вчера вечером поехал на своей "лянчии загато".
– У Гектора "лянчия"! – удивляюсь я.
– А почему бы и нет? Мы процветаем!
Но так как сейчас не время крахмалить чистое семейное белье перед посторонним, я возвращаюсь к основной сиюминутной заботе.
– Короче, господин Фуасса получил четырнадцать миллионов старых франков от неизвестного, который и желает им оставаться, и у него, то есть Фуасса, нет ни малейшей идеи, чья это щедрость?
– Именно так, – соглашается Фуасса Жерар.
– Превосходно, я займусь вашим делом, – обещаю я. – Оставьте мне упаковку.
