Удрученные усы Пинюша повисают, как шерсть спаниеля, вылезшего из болота без утки. А на что он надеялся, предок? Что я тут же натяну рыцарские доспехи и покину курятник на всех парах, чтобы заняться его старым волынщиком?
– Если бы вы могли действовать побыстрее! – умоляет рантье. – Я очень боюсь, понимаете, ибо уверен, что тут что-то кроется.
– Я подключусь к делу прямо сегодня, – уверяю я. – Ваш адрес, господин Фуасса.
– Воскрессон, аллея Козлят, 18.
– Профессия?
– У меня астма, – начинает он. Не успел я про себя удивиться такому впечатляющему занятию, как мой собеседник продолжил:
– У меня бывают ужасные приступы, поэтому я был вынужден уйти в отставку. В прошлом году я продал свою гостиницу у Восточного вокзала и живу на сбережения.
– И они значительны? Извините за вопрос, но в этом случае нельзя пренебрегать никакими деталями.
– Скажем, средние, – отвечает Фуасса, не запятнав себя. – Я живу хорошо, но не могу вывернуться наизнанку...
Этот тип не может, значит, быть гуттаперчевым мальчиком, поскольку он не может вывернуться наизнанку. Так, проедем.
– Есть у вас при себе образец присланных банкнот? Фуасса кивает Пино. Барахольщик извлекает из своего сверкающего портфеля семь бумажек по десять тысяч франков.
– Я вынул наугад по одной из каждой посылки, – говорит Фуасса.
– Забыл тебе сказать, – прерывает Пинюш, – я проверил по банковским номерам, не находятся ли они в розыске. Увы, нет. К тому же, они еще и настоящие, совершенно настоящие.
– Тем не менее оставь-ка их у меня. Последний пакет вам прислали когда, дорогой месье?
– Уже четыре дня.
– Следовательно, восьмой не запоздает, если будет восьмой! Отправление всегда происходило в один и тот же день?
– Нет, но вроде в начале недели: в понедельник или вторник, – провозглашает дорогой Пинюш.
Решительно, сидящий напротив собрат сделал все, что должен делать хороший легавый в подобном случае. Да, зацепиться будет трудновато. Этот тип дельца, запутанного с самого начала.
Я, в конце концов, поднимаюсь, чтобы показать моим визитерам, что беседа закончена. Верный способ, применяемый на всех широтах всеми деловыми людьми, за исключением безногих.
Провожая их до калитки (как сказал бы поэт), я шепчу в слуховой канал ископаемого, позаботясь выбрать нужное ухо: "Как только отвяжешься от него, позвони мне".
Оставшись один, я вновь усаживаюсь за свою столешницу. Передо мной семь кусков оберточной бумаги, семь банкнотов по десять тысяч и самый большой вопросительный знак за всю мою карьеру.
