– И я выслушала спокойный, равнодушный голос диктора. Я до сих пор помню эту фразу. Которая перечеркнула мою жизнь. Отвратительную, гнусную фразу: «Вы только что прослушали пьесу Степана Кондратьева «Посвящение Жанне».
Я не помню, сколько просидела вот так, в оцепенении. Во мне шевелился его ребенок. И я уже не хотела его. Больше всего на свете я хотела остаться одной. Это было настоящее предательство. И даже не потому, что он мне изменил и не заикнулся об этом. И не потому, что он был влюблен. Больше всего меня обидело, что он ей сочинил музыку. Даже в период нашей самой горячей любви он не разу мне не подарил свою музыку. Никогда. И я поняла окончательно, что он не любил меня. И в ту минуту больше всего на свете мне хотелось причинить ему боль. И я знала. Отчего ему будет по-настоящему больно. Он очень ждал ребенка.
Мама перевела дух. И внимательно посмотрела на Игната.
– Ты меня простишь, сынок? Я предала тебя. Я тогда не хотела, чтобы ты родился. У меня, конечно же, не хватило духу что-либо предпринять против тебя. Но я думала об этом. И этим тебя предала.
Игнат махнул рукой.
– Глупости все это, мамуля. Во время беременности какие только мысли не лезут в голову!
– Можно подумать, ты был беременным, – буркнула я. В отличие от него я не воспринимала все так легко и просто. И отказывалась воспринимать. Мне было обидно за брата. А еще больше – за маму, которую я считала эталоном чистоты и порядочности. К тому же меня обидело, что она у меня даже не попросила прощения, за то, что у меня могло и не быть такого чудесного и милого брата.
– Простите меня, дети, – мама словно ответила на мою обиду. Она сказала это так искренне, с такой горечью, что у меня отлегло от сердца. Все-таки я была неисправимая эгоистка. И всегда думала лишь о себе. Даже история мамы мною воспринималась как обида за то, что после этого разговора все уже не останется по-прежнему. А мне меньше всего в жизни хотелось что-либо менять. И я чтобы как-то исправить свою досаду, сказала:
– А может быть, эта Жанна… Ну, ее и не было вовсе. Так образ музыканта-мечтателя.
Мама посмотрела на меня, как на маленькую. Ну, конечно, разве она могла не знать наверняка, кто эта женщина.
– Ну, конечно, я узнала, что такая женщина существует. Не скажу, чтобы она была красивее меня. Но… Она была совсем другая. Совсем. Не очень умная, не очень серьезная. Но обладающая для женщины особенным качеством – она была ненавязчива. Она умела не просто нравиться мужчинам, она умела их доводить до глубокой страсти. Отчего они напрочь теряли голову. Я так жить не умела… Впрочем. Это не важно. Вы понимаете, передо мной встал выбор. Или объясниться со Степаном. Или промолчать. Я выбрала второе. Объяснение наверняка бы привело к истерике, рыданиям, бурному выяснению отношений. В общем к тому, чего больше всего на свете боялся ваш отец. И я промолчала. И решила выждать. Как правило такая страсть не заканчивается по-хорошему. И увидев свою соперницу, я тут же поняла, что она не способна долго любить.
