Он играл на скрипке. Становился посреди комнаты, легко устраивал скрипку на плече, и в его ловких руках смычок становился сумасшедшим. И он играл сумасшедшую музыку. Такую же, каким был сам. Мы удивительно дополняли друг друга. И казалось, так будет всегда. Я, он, его сумасшедшая музыка и наши вечера в этом маленьком кафе на берегу речки, где нам никто не мог помешать. Во всяком случае, мне так казалось. Потому что мне его любви было более чем достаточно. И я еще тогда не догадывалось, что он из той категории людей, которым всегда всего мало.
Все у нас случилось как-то быстро. Быстрая любовь, быстрая женитьба. Может быть, это я торопила события, мне так хотелось его удержать. Однажды, когда вот-вот должен был родиться Игнат, по радио я услышала музыку. Я сразу узнала этот почерк. Сумасшествие, торопливость, азарт. Но все же я не могла почувствовать, что в ней было и что-то новое. В ней было отчаяние, хорошо скрываемое отчаяние. Казалось, мой муж хотел кричать от боли на весь мир, но не мог. Заглушая этот крик показным весельем, лихой бравадой. И когда закончилась игра, я услышала… Я услышала…
Тут мама не выдержала. Она так хотела сегодня держаться, но ей это не удалось. Она расплакалась. Мы бросились к ней. Игнат присел на корточках возле ее колен. Я обняла за плечи.
– Ну, вот видишь, мама. Что ты с собой делаешь, – Игнат говорил с ней как с маленькой. И я в очередной раз подумала, что все держится в доме на его сильных плечах.
Мама встряхнула головой. Подобрала со стола шпильки и аккуратно воткнула их в собранный пучок волос. Эти механические движения отвлекли ее от мрачных мыслей. И она даже изобразила подобие улыбки.
– Все хорошо, мои родные. Все хорошо… Так на чем я остановилась?
Мне тяжело было смотреть на нее. Я и не задумывалась ни разу о том, сколько ей пришлось пережить. И не знала, хочу ли и теперь знать правду. Я перевела взгляд на реку. Вода была настолько спокойной, безмятежной. Плавали утки, ныряя и появляясь вновь. Я бросила им крошки хлеба. И они начали их жадно хватать на лету. Мне неожиданно стало спокойно. Неужели прошлое может настолько причинять боль. И почему? Неужели и я не забуду свою первую любовь? И с грустью и отчаянием, а может быть даже со злобой буду о ней вспоминать? Я не хочу этого. Я не люблю прошлое. Я хочу думать только о настоящем.
– Ну, хорошо, мам, – неожиданно согласился Игнат. – Говори. Может быть тебе станет легче.
Мама сглотнула слезы. Мама решила продолжить.
