Он лег рано в надежде отоспаться, но теперь вертелся с боку на бок, вдыхая ее запах, исходивший от шелка. Потом бросил трусики на ночной столик, включил свет и приготовился провести еще одну ночь, глядя в потолок.
Что такого в Обри Холт, что ее так трудно забыть? Фиалковые глаза? Стройное тело? Ее аромат? Или то, как она сводила его с ума в постели? Если бы он мог понять, в чем ее очарование, ему было бы легче от него отделаться.
И что такого в нем, что его все время тянет к «не тем» женщинам? В колледже это была старшекурсница. Он узнал, что она замужем, только после месяца бурного романа и немедленно порвал отношения с ней. В университете он встречался с женщиной, искавшей в его объятиях утешения после неудачного брака. Она разбила ему сердце, вернувшись к мужу.
Все это научило его с первого взгляда определять, есть ли у женщины мужчина.
У Обри мужчины нет.
Остановись.
Зазвонил телефон, и он был рад, что его оторвали от этих мыслей. Лайам поглядел на часы у кровати. Одиннадцать. Наверное, Кейд. Он поднял трубку.
— Привет.
Тишина.
— Привет, — повторил он.
— Лайам.
У него разом подскочил пульс. Не Кейд.
— Обри?
— Извини, что так поздно. Я тебя не разбудила?
— Нет.
— Спасибо за цветы. Они прелестны. — Ее слова звучали не совсем естественно, как будто она их заранее отрепетировала.
— Я очень рад. Они напомнили мне тебя.
— Ты не должен так говорить.
— Может быть. — Никаких «может быть». Не должен. Но он подумал об Обри сразу, как только увидел этот букет в витрине цветочного магазина во время утренней пробежки. Он и так думал о ней всю неделю. Почему это утро должно было стать исключением? Во время перерыва вместо того, чтобы идти на ланч с Кейдом, он помчался в магазин.
— Ну… пока. Я просто позвонила, чтобы… чтобы поблагодарить тебя.
Лайам не хотел, чтобы она вешала трубку. Он снова взял в руки ее трусики.
— Что ты делаешь?
— То есть?
— Прямо сейчас… что ты делаешь? Он слышал в трубке ее дыхание.
— Собираюсь в кровать.
— Я уже там. — Что?
— Я уже в кровати.
— О! О господи. Ты один? Я не…
— Обри, ты не помешала. Я один. А ты?
— Я? Конечно… То есть да, я одна.
Он улыбнулся.
— Что на тебе надето?
— Лайам… Ты не должен…
Она была шокирована. Он перешел границу. Ему не стоило бы удивляться, если бы она бросила трубку.
— Белая шелковая ночная рубашка.
Он сразу же представил себе ее и едва не застонал.
— Короткая или длинная?
— Длинная. — Долгая пауза. — А на тебе? Его сердце тяжело билось.
— Здесь только я и твои трусики. —
