Так вот и жили мы вчетвером в шатре отца зачумленных, жили не в Аравийской пустыне, а в Ольше,[40] под Краковом. И освещал наш шатер месяц, холодно поблескивавший над печальным капустным полем.
Утомленная этими мыслями, я засыпала с трудом, а ночью снились мне похоронные процессии и черные катафалки, запряженные верблюдами. Катафалки и гробы были облеплены извещениями в черных рамках: «Готов делать что угодно за скромное вознаграждение», «Скромная, непритязательная девушка ищет работы», «Пойду в прислуги за прокорм». За похоронной процессией шла Луция с кувшином на голове, тоненькая, как тростинка. Вдруг налетал страшный вихрь, поднимая вверх тучи раскаленного песка пустыни, и похоронная процессия исчезала. Верблюды взмывали в воздух, а оторванные от катафалка извещения в черных рамках, словно вороны, слетали на землю. Луция бежала вперед с распростертыми руками, громко крича, и вдруг тоже куда-то исчезала…
Прошел месяц, а Луция всё еще была без работы. Мать несмело предложила:
– А что, если бы ты, Лутя, попросила эту вашу пани председательницу о помощи? Ведь у такой графини наверняка есть множество разных знакомств, и она может выхлопотать тебе какое-нибудь местечко. Да в конце концов, она, как ваша опекунша, должна же и сама поинтересоваться, в каких условиях вы живете.
– Да что вы, мама! – отпрянула Луция. – Вы же знаете, что у нас – «Кружок молодых полек», а о безработных в нем ничего не говорится. И я очень прошу, чтобы вы, мамуся, не пробовали случайно сами обратиться к нашей председательнице…
– Конечно, конечно, – успокоила ее мать.
А на другой день, втайне от Луции, она вместе со мною отправилась в клуб.
Бедная мама! Мне кажется, я хорошо слышала, как громко-громко билось ее сердце, когда мы остановились перед дверями клуба. Как сильно побледнело ее лицо! Пальцы рук нервно теребили шнурок сумочки, и эти лихорадочные, беспокойные движения выражали не только удрученность, но и надежду.
Я почувствовала большое облегчение, когда увидела, что пани председательница поднялась со стула и, приветливо улыбаясь, сделала пару шагов нам навстречу. Она уже знала от Аниели, кто мы такие.
– Последнее время Луция что-то перестала появляться в клубе, – пожимая мамину руку, сказала она. – Это моя воспитанница. Очень милая, очень умная девушка. Широта ее натуры, ее сообразительность оказывают хорошее влияние на атмосферу нашего кружка. Я всё думала, – почему о ней ничего не слышно? Она, случайно, не заболела?
