– Помнишь, как ты развлекалась, наблюдая за нашими мальчиками и девчонкой в Даоми, – заявил он со злорадной усмешкой. – Посмотрим, как тебе это понравится.
Девчонка слабо вскрикнула, когда он бросил ее на пол и раздвинул ноги. У нее не было сил с ним бороться, и она даже не плакала, когда он, справив свою нужду, ударил ее ногой в пах.
– Ну как, понравилось? – спросил он, застегивая штаны. – В следующий раз она будет смотреть, пока я проделаю то же самое с тобой.
Следующий раз, а за ним еще следующий… Фоулер сдержал обещание. Та женщина была свидетельницей моего позора, за ней еще многие другие из трюма, а я наблюдала за тем, что с ними проделывает мой тюремщик.
Я мечтала убить его. Не шпагой или из ружья, а медленно, так, как он убивал меня, так, чтобы жизнь вытекла из него но капле. Мне казалось, что, доведись мне выпустить из него кровь, я бы с наслаждением искупалась в ней и, быть может, снова стала прежней.
Изо всех сил я цеплялась за жизнь. Чего мне стоила эта борьба, я не знала до тех пор, пока однажды не предприняла очередную попытку добиться от моего мучителя снисхождения.
Фоулер состроил брезгливую мину:
– Ты, безмозглая французская шлюха, Жозе от тебя устал. От тебя смердит, и мне гадко смотреть на тебя. Хочешь посмотреть, почему?
Он зашелся сумасшедшим смехом и, выбежав из каюты, вернулся вскоре с маленьким зеркалом для бритья.
– Вот почему! – И сунул мне зеркальце под нос, захлебываясь от восторга.
Я не узнала себя. С полминуты я смотрела на лицо в зеркале, стараясь обнаружить сходство с прежней Элизой. Черные глаза, тусклые и пустые, казались непомерно большими на обтянутом кожей черепе. Запавшие щеки и мертвенно-серая кожа. Когда-то яркие губы растрескались и поблекли. А волосы, мои чудные черные волосы, которые Гарт сравнивал с ночным небом после шторма, представляли собой сплошной колтун. Я стала страшнее ведьмы из детской сказки.
Я поднесла к глазам руку: не рука, а птичья лапа с выступающими синими венами. И вдруг я захохотала, громко, неудержимо, как сумасшедшая. Я смеялась и не могла остановиться. Как все же смешно устроена жизнь! Я считала несчастьем то, что дядя Тео хотел выдать меня за богатого барона! Как это забавно! И как я была рассержена, как злилась на себя, глядя в зеркало накануне того рокового вечера, за то, что красива! Как смешно! Ужасно, до колик смешно!
– Ой, Жозе, смотри, что ты сотворил! – захлебывалась я от смеха. – Ведьма, настоящая ведьма! Я – морская ведьма, Жозе!
