Я была больше рабыней, чем те, что плыли в трюме. Капитан Фоулер запирал меня в каюте и никуда не выпускал. Он даже запретил мне подниматься на палубу, потому что однажды я чуть не бросилась за борт в мирный покой океана. С другой стороны, мое заточение было для меня благом: я не видела взглядов, которыми смотрели на меня моряки. Что было в этих лицах: злоба, похоть или даже сочувствие, – я не знаю. Унизительное сознание собственного ничтожества и стыд оказались для меня самой страшной пыткой. Фоулер вывалял меня в грязи, сделал неприкасаемой.
Фоулер ел со мной. За едой он был столь же неопрятен и мерзок, как и при отправлении других своих надобностей. Он даже спал со мной на той же койке, которую мы когда-то делили с Гартом. Он брал меня, когда ему заблагорассудится, оскверняя самыми немыслимыми способами, и я делала все, что он прикажет. Я больше не пыталась покончить с собой, твердо решив, что хочу жить и выживу.
Иногда он пинал меня тяжелыми сапогами, а я ползала и скулила у него в ногах, как побитая собака. Гарта тоже били ногами, твердила я себе, когда боль застилала сознание. Может быть, он выжил, выживу и я.
Фоулер внушал страх команде. Его никто и никогда не пытался остановить: матросы слишком хорошо знали, что прикончить человека ему так же просто, как расстегнуть передок штанов. Убийство для него – всего лишь еще одно извращенное удовольствие. Они, вероятно, даже радовались: когда он мучил меня, он не трогал их. Число экзекуций на палубе сокращалось ровно во столько раз, во сколько увеличивалось число пыток в моей камере.
Я забыла о гордости и хотела одного – умерить его жестокость. Я плакала, валялась у него в ногах. К стыду моему, я даже пыталась прихорашиваться: а вдруг он увидит во мне красивую женщину, заслуживающую лучшего обхождения? Я называла его Жозе и даже улыбалась ласково и кокетливо, словно добрая жена.
– Стараешься умаслить меня, стерва? – недобро усмехался он. – Будь я проклят, но ты, кажется, хочешь, чтобы я относился к тебе как к леди.
– Вовсе нет. Ты интересен мне как мужчина.
Он сгреб мое лицо в ладонь.
– Мужчина, говоришь? Я покажу тебе, какой я мужчина. А сейчас закрой рот. – Он ударил меня, и я полетела на койку. – Снимай это барахло и ложись ничком.
Расстегнув платье непослушными пальцами, я разделась и легла на спину.
– На живот, я сказал. Мордой вниз.
И вновь он терзал меня до тех пор, пока легкие мои едва не лопнули от крика.
Когда я решила, что запас его зверских штучек наконец иссяк, он придумал новую пытку. Однажды он привел ко мне в каюту молоденькую негритянскую девушку.
