Света обогнала Илью и поджидала его у порога квартиры.
– Быстрее, Илья! Сейчас кино начнется. Дай, я сама открою.
Паренек убрал руку с ключами за спину. Света хоть и подружка, а квартира его и мамина, только он и она могли открывать и закрывать ее. А раньше еще и бабушка. Кто-то из взрослых сказал, что бабушка отошла в мир иной. Смешно.
Ключи у Ильи держались на колечке, от колечка шла капроновая веревка, завязанная на поясе брюк – это чтобы не потерять ключи, иначе домой не попадешь.
Илья подождал еще некоторое время, он капризничал. Вообще-то он не любил капризничать, иногда просто притворялся перед мамой и смеялся, когда она верила ему.
Он открыл замок на двери. Когда дверь открывала мама, она всегда пропускала его вперед. Илья пропустил девочку и шагнул следом.
День выдался пасмурным. Теперь Курлычкин не сомневался, что его сына освободят под залог, в ход пошла "тяжелая артиллерия", "сверху" надавили и на следователя, и на судей. Лидер "киевлян" в итоге потерял кое-какие деньги, но об этой малости он даже не вспоминал.
Как раз в эти минуты осуществлялся план, разработанный Мигуновым. Вполне возможно, что все уже закончилось.
К горлу на секунду подкатила тошнота. Курлычкин представил себе изуродованное тело девочки. Успокоился он весьма своеобразно: вообразил обезображенное от природы лицо "дауна", пустой взгляд, глупый изгиб слюнявых губ, маленькую стриженую голову с выпуклым лбом, несоразмерную с туловищем, тяжелые ноги-колоды.
Как на пленке, которую он просмотрел. Тогда же Курлычкин попытался угадать в группе детей, окруживших "дауна", девочку из многодетной семьи, чьей фамилией его не обременили боевики, он знал только ее имя. Наверное, это она. Голос тихий, но отчетливо видно выражение ее лица: на нем написана просьба, жалость и буря других чувств.
Да, наверное, это она. Одета, как сказал Мигунов, простенько, однако не чувствуется, что ее семья живет бедно. Обычно на лицах детей из подобных семей лежит отпечаток неблагополучия, а в глазах словно отражаются одутловатые от запоев физиономии родителей.
Нет, снова не то, ее родители не пьют, но карабкаются изо всех сил, пытаясь пусть не вылезти куда-то наверх, так хотя бы не опуститься еще ниже. Дальше им будет проще: кто-то из детей выйдет замуж или женится, голодных ртов станет меньше. А если кто и разведется, что очень часто бывает с выходцами из таких семей, то вернется с уже собственными детьми. И все повторится сначала.
