— Ты сделал все просто прекрасно, — заверила она.
— Нет. Прошлой ночью я унизил тебя. И знаю, ты никогда не забудешь этого. Но сейчас у тебя есть шанс расквитаться со мной. Ты можешь поступить со мной так же, при всех.
— Луис… — Он пугал ее. — Я не хочу… это ведь… низко!
— Тогда прими мой подарок, сделанный от самого сердца.
— Какой подарок?
— Увидишь. И надеюсь… поймешь.
Они уже стояли на сцене. Ужасно взволнованная Шонтэль с трудом отвечала на улыбку Луиса Анхеля. Он подошел к микрофону и, дав знак оркестру, чтобы тот смолк, взял Шонтэль за руку. Музыка стихла.
Внезапно наступившая тишина, словно боевой клич, наэлектризовала толпу. Все взгляды устремились на сцену, недавно считавшуюся почетным местом Эльвиры Розы Мартинес, — теперь там стояли ее сын Луис Анхель и женщина в красном.
По толпе пробежал легкий гул восхищения. Семья Гальярдо еще не успела покинуть зал. Эльвира стояла рядом с Патрисио с выражением невозмутимости на лице. Все ждали, затаив дыхание. Когда Луис взял микрофон, можно было услышать, как на пол падает булавка.
Шонтэль безуспешно пыталась заставить себя успокоиться. Она считала, что правосудие свершилось. Все, что Луис делал теперь, его личная инициатива, и она понятия не имела, что у него на уме.
Только сказанные им слова, что он любит ее, только они помогали ей. Она надеялась, что это правда. Но его упоминание о прошлой ночи, о той пародии на любовь…
Он сжал ее руку, она почувствовала тепло его ладони и немного успокоилась, потом взглянула на него. Казалось, он только и ждал этого. Когда глаза их встретились, он улыбнулся ей. И в улыбке этой было столько любви и преданности, что она не могла не ответить тем же. С этого момента между ними не было больше темноты. Она исчезла.
Он повернулся к гостям и начал:
— Леди и джентльмены…
Все, что произошло потом, Шонтэль навсегда сохранила в своем сердце: как она смотрела на этих избранных людей, с которыми были связаны не только деловые интересы Мартинесов, но от которых зависела жизнь целой страны. Теперь все эти люди смотрели на нее с вежливым любопытством.
Она услышала, как Луис делает глубокий вдох, чтобы продолжить свою речь, и вновь напряглась. Что он затеял? Ее раздражало пристальное внимание публики. Господи! Только бы он ограничился небольшим приветствием, мысленно взывала она.
Его низкий голос, как рокот грома, раздался над собравшимися:
— Для меня большая честь представить вам эту отважную женщину. Мисс Шонтэль Райт.
