Мрачная улыбка заиграла на лице Саймона.
— Да, мадам, я обожаю гулять. Особенно если мадемуазель Гирон доставит мне удовольствие, составив компанию.
Нотка сарказма в слове «удовольствие» не ускользнула от внимания Камиллы. Она поспешно встала со стула.
— Не стоит беспокоиться, майор. Если вам больше по душе выпить с генералом…
— Вовсе нет, — Саймон обошел стол и встал рядом с Камиллой. — Пойдемте, мадемуазель.
Хотя до этого она только и ждала возможности побыть с ним наедине, чтобы поделиться своими мыслями, теперь, разозлив его, она побаивалась. Но ведь у нее не было выбора. Миссис Уилкинсон смотрела на нее выжидающе, и Саймон всем своим видом давал понять, что он так или иначе улучит момент, чтобы оказаться с ней наедине.
— Что ж, чудесно, — пробормотала Камилла, беря Саймона под руку. Ее бросило в дрожь, когда она почувствовала напрягшиеся мускулы его руки под своими пальцами. Похоже, он зол как черт.
Они пошли по длинному коридору, ведущему к двери в сад, а Уилкинсоны провожали их любопытными взглядами.
Камилла украдкой взглянула в лицо Саймона, и то, что она увидела, отбило у нее всякую охоту оставаться с ним наедине. Губы его были плотно сжаты, а подбородок упрямо выдвинут вперед. Он молча открыл и придержал дверь, глядя, как она спускается по ступеням в сад.
И только закрыв дверь и пойдя за ней по узкой тропинке в глубь сада, он заговорил низким голосом:
— Не кажется ли вам, что вы как-то слишком охотно рассказываете о своих похождениях, пусть и давних?
Она ускорила шаг, стараясь обогнать его на тропке между розовыми кустами и камелиями.
— Мне скрывать нечего. А если вы предпочли поступиться своим долгом перед отечеством и ввязаться в бесчестные сделки с моим дядей, я в этом не виновата.
Двумя широкими шагами он сократил расстояние между ними.
— А разве вы не ведете двойную жизнь? Пираты, а в их числе ваш дядя и отец, годами грабили корабли, и вы имеете наглость называть мой бизнес бесчестным?
Она задрожала и замедлила шаг.
— Я никогда не говорила, что одобряю тот способ зарабатывать на жизнь, который выбрали мои отец и дядя. А сама я в этом не участвовала. Поэтому я имею право высказывать свое отношение к этому, как любой другой человек.
— Вы сделали это только из желания позлить меня. Хотели повязать меня по рукам и ногам, так ведь? — он поймал ее за руку, заставив остановиться. — И все потому, что не умеете слушать. Вы с места в карьер обвиняете меня во всех смертных грехах.
