Глаза у него подозрительно прищурились.
— Да? А почему же ты раньше этого не сказала? Она отвернулась к огню и погрузила в волосы расческу, боясь показать замешательство.
— Я… как-то не подумала… не вспомнила об этом раньше. Но это правда. Мы ходили по магазинам, потом вернулись вместе домой и готовили обед, и потом…
— Понятно, — Август не выносил ее отчетов о проведенном дне. — Ну что ж… Значит, тот, кто ее видел, ошибся, — он нахмурился. — Но предупреждаю, Юджина, если до меня дойдет хоть крохотный намек на то, что девушка замечена в чем-то подобном, я тут же отсылаю ее в монастырь. Ни в коем случае не позволю ей погубить виды Дезире на выгодное замужество.
Теперь сомнений быть не могло: это прямой шантаж. Она проиграла эту битву. Если она станет настаивать, чтобы он прогнал месье Мишеля подальше от этого дома, он найдет способ отделаться от Камиллы.
Но разве можно допустить, чтобы Дезире вышла замуж за старого мерзавца? Она прикусила губу. И зачем только она пыталась его переубедить? Независимо от того, что она говорит или думает, он все равно выдаст Дезире за Линдера Мишеля. А если она будет продолжать перечить ему, то еще и отошлет Камиллу к монашкам. И Юджина потеряет обеих девочек только потому, что осмелилась высказать свое мнение.
— Дезире выйдет замуж за месье Мишеля, любовь моя, — проворковал он. — Ведь так будет лучше, правда?
Ей потребовалось все имеющееся в наличии мужество, чтобы подавить гнев и сказать:
— Да, дорогой. Тебе виднее.
Повисла долгая тишина. Потом она не глядя почувствовала, что он встал с кровати и подошел к ней.
— Разве волосы еще не высохли? Пора в постельку. Уже поздно, — голос у него был обволакивающий, соблазняющий. Он понял, что победил, и теперь хотел отпраздновать эту победу.
Ах, негодяй! Надо было сказать, что у нее найдется место, где сегодня спать. Она вздохнула. Нет, так не подобает вести себя хорошей креольской жене, когда муж желает заняться с ней любовью. А она всегда была хорошей женой. Ей по-настоящему нравилась физическая сторона супружеской жизни, и она гордилась, что достаточно хороша в постели и у ее мужа никогда не возникало желания заводить любовницу.
Но сегодня не тот случай. Хоть она и разрешила ему отвести себя к постели и уложить, больше почти ничего не позволила. Она не сопротивлялась, когда он, подняв рубашку, стал поглаживать ее груди, но на дальнейшее ее не хватило, такое вдруг она почувствовала отвращение. И она опасалась, что, похоже, не скоро еще начнет снова испытывать от этого удовольствие.
