Она направилась к своему креслу.
– Верно, и попрошу вас об этом не забывать.
Однако он преградил ей путь, не давая пройти.
– Хватит словесных пикировок, – произнесла она. – Я рада, что вы пришли. У нас на сегодня много дел. После того как вы накануне покинули контору, я решила, что ваши чувства оскорблены, и я никогда больше вас не увижу.
– Оскорбленные чувства? Мне казалось, со словесными пикировками мы уже покончили.
– Извините. Я не смогла удержаться.
Он присел на край ее письменного стола, так что они оба оказались лицом к лицу.
– Так же, как и я не могу удержаться при виде вас, – прошептал он.
Тут Лукас протянул руку и провел сверху вниз крепкими сильными пальцами по рукаву ее летнего жакета. Это прикосновение было подобно удару током – внезапному и неотразимому.
Оба они не отрываясь следили за движениями его пальцев. Добравшись до бантика на манжете ее блузки, он принялся вертеть в руках атласную ткань. Ему достаточно было слегка потянуть, чтобы бант развязался. Элис понимала, что ей следовало осадить его, поставить на место каким-нибудь особенно колким замечанием. Однако слова почему-то застряли у нее в горле.
Лукас поднял глаза и посмотрел на нее.
– Мне не стоило упоминать вчера о близости с мужчиной, – произнес он так тихо, что она едва его расслышала. – Как вы верно заметили, меня этот вопрос совершенно не касается. Более того, с моей стороны это было бестактно. – Он с сокрушенным видом покачал головой. – Но вы испытываете мое терпение, Элис Кендалл. – Тут их взгляды встретились. – И вы искушаете меня, а искушению, как известно, трудно противиться.
Он принял у нее из рук чашку с таким видом, словно ничего другого ему не оставалось. Он знал, что ему следовало как можно скорее покинуть это место и никогда больше сюда не возвращаться. Однако чистота привлекала его чрезвычайно, и он сделал то, о чем мечтал со дня их первой встречи: провел подушечкой пальца по ее щеке и затем, не говоря ни слова, заключил в объятия.
Несмотря на то, что Элис была адвокатом, чьи волосы всегда были уложены в строгую прическу, спина гордо выпрямлена, а речь неизменно правильна и логична, она оказалась удивительно чувственной и податливой. Сквозь жесткие складки платья он почувствовал охватившую ее дрожь, естественное потрясение, которое вызвал в ней этот простой жест.
Лукас готов был держать пари, что еще ни один мужчина не обнимал ее так.
– Что вы делаете? – спросила она чуть дыша.
– Вот что, – придержав ее за подбородок и наклонившись, он поцеловал ее в губы.
