— Вы правы. И в этом наша национальная трагедия. Но хватит об этом. Скажите лучше, чем я могу вам помочь?
— Мы потеряли нашего спутника. Вернее, он потерял нас.
— Вы говорите о пасторе Сарве?
— Вы уже знаете?
— Да, он вас ждет. Что еще?
— Помогите нам попасть в Омск. Там находится отделение Красного Креста. Мы рассчитываем на посредничество американцев.
— Я вам помогу.
— А сейчас мы свободны?
— Да. Насколько это возможно в наше время.
Из рассказа Татьяны Альбрехт:
— В середине августа 1919 года Христина Федоровна Вознесенская, воспитательница нашей группы, женщина властная, объявила нам, что в Петроград мы вернемся не раньше Нового года.
Прошло лето. Мы ужасно скучали, но надеялись. И вдруг такие слова.
Девочки наши не были религиозными. Редко кто молился. Но детская тоска и отчаяние искали выхода, и я помню, как мы нашей группой собирались в баньке и там плакали, просили Бога о чуде возвращения домой. Эти моления переходили в коллективную истерику.
…Нашей обязанностью было ухаживать за самыми маленькими девочками. И занимать их. Однажды я сидела в комнате и читала малышам. Приходит кто-то и говорит: «На твое имя пришло письмо». От кого бы это? — стала думать я. И не придумала. Мы тогда и мечтать не могли о письмах из дому.
Вижу, письмо из Петрограда. Мне вдруг стало страшно. Долго не решалась распечатать. Потом открыла и первым делом посмотрела подпись. Когда увидела слово «папа», то не могла читать. Бросила письмо и заплакала. Девочки спрашивают, что со мной?.. А я сказать ничего не могу. Чуть успокоившись, стала читать вслух.
Из письма мы узнали, что папа едет к нам делегатом от родителей и через несколько дней будет в Петропавловске.
Боже! Что тут началось! Все тридцать девочек принялись реветь… Именно реветь, а не плакать.
Христины Федоровны в это время не было дома. А когда пришла, объяснили, в чем дело. Ей бы порадоваться и поплакать вместе с девочками, а она стала нас ругать за истерику, приказала замолчать. А еще сказала, что папа приедет не скоро.
Эта Христина и в самом деле была недоброй. Взяла себе большую власть. Все ее боялись как огня. Она часто наказывала тем, что лишала сахара. Даже маленьких.
С этого дня мы начали наводить порядок и вообще готовиться к папиному приезду.
Спустя три дня после получения письма я сидела в своей комнате, рисовала. Вдруг заходит Маня Эйзенберг и говорит: «Знаешь, Таня, пришел какой-то солдат. Он очень похож на твоего папу». Дело в том, что Маня видела его на карточке. Я пошла посмотреть и вижу — это и есть на самом деле папа. И закричала…
