— И у вас нет никаких соображений по поводу того, где оно находится? — спросил капитан.
— Никаких. Если не считать вот этого, чему я, впрочем, не придаю особенного значения…
Демальон вытащил из кармана смятую бумажку и разгладил ее.
— Вместе с медальоном эта записка была в руке Эссареца. Она закапана чернилами. Несколько слов, очевидно, написаны второпях, и их трудно разобрать. Только три довольно ясны: «Два… золотой треугольник». Что означает золотой треугольник, я не знаю… Касается ли он нашего дела? Я предполагаю, что этот клочок Эссарец вырвал вместе с медальоном у человека, которого он убил сегодня утром, и рассматривал медальон перед тем, как сам был убит.
— Медальон он рассматривал вместе с альбомом, — заключил капитан. — Вот видите, как все детали сходятся и составляют одно целое.
— Возможно, — сказал, вставая, Демальон. — Одно дело в двух частях… Будем теперь расследовать вторую часть, капитан. Меня очень интересуют фотографии, ваши и госпожи Эссарец, в альбоме и в медальоне. Здесь кроется загадка, решение которой приведет нас к истине… До скорого свидания, капитан. И повторяю еще раз: я и мои люди всегда в вашем распоряжении.
Он пожал руку Патриция, но тот удержал его.
— Я воспользуюсь вашим предложением очень охотно, но вы не можете не согласиться, что некоторые предосторожности необходимы.
— Многое уже сделано, капитан. Дом занят нами.
— Да, да… Но у меня нечто вроде предчувствия, что день так просто не кончится… Вспомните странные слова Симона!
Демальон рассмеялся.
— Полно, капитан. Не надо преувеличивать. На время мы в безопасности, так как наши враги должны иметь некоторое время, прежде чем начать действовать… Завтра мы поговорим с вами об этом, если желаете.
Он еще раз пожал руку Бельваля, раскланялся с Коралией и вышел.
Патриций собрался последовать его примеру, но у самой двери остановился. Коралия сидела все в той же позе и, казалось, ничего не слышала.
— Коралия…
Она не ответила, и он повторил еще раз:
— Коралия!
Бельваль страстно желал, чтобы она ему и теперь не ответила. Он внезапно почувствовал, что молчание Коралии позволяет ему остаться.
— Не отвечайте, Коралия, моя любимая… Это я теперь должен говорить. Я скажу, какие именно мотивы заставляли вас усиленно отдалять меня от этого дома и вашего существования в нем.
Капитан положил руку на спинку кресла, и его пальцы мягко коснулись волос женщины.
— Коралия, стыд заставляет вас отдаляться от меня… Вы краснели от сознания, что были женой этого человека, точно в чем-то виноваты сами… Но почему? Разве я не подозревал, что вы ненавидели его? Вероятно, вы вышли замуж против своей воли, став жертвой какой-то подлой интриги?
