— Дорогая, моя мать очень обеспокоена твоей судьбой. Естественно, она прекрасно понимает, что мы не можем пожениться, пока не пройдет хотя бы год после смерти твоего отца, но все же она хочет знать о твоих планах на будущее. Я напомнил ей о том, что ты хочешь остаться здесь, в Джеймсон-Холле, но она продолжает настаивать на том, что это будет не совсем прилично, так сказать. Во всяком случае, без присмотра со стороны пожилой и солидной дамы. Именно поэтому она предлагает, чтобы ты осталась в Лондоне. Разумеется, со своими родственниками — дядей и тетей.
— Да, похоже, придется остаться с ними, — грустно сказала Чонси, опустив голову.
— Естественно, моя дорогая Элизабет, я возьму на себя всю ответственность по поводу соглашения с адвокатом твоего отца и буду присматривать за этим домом.
— В этом нет никакой необходимости, Гай, — тихо ответила Чонси, чувствуя, что тот обрадовался смерти отца. Он воображал, что теперь станет полноправным хозяином их родового поместья. Даже сейчас бросает жадные взгляды на дорогую мебель, рассчитывая, что скоро она будет принадлежать ему. Это было так забавно, что она чуть не рассмеялась. — Сожалею, Гай, — ясно и отчетливо произнесла Чонси, — но Джеймсон-Холл скоро будет пущен с молотка.
— Я… не понимаю, Элизабет, — промямлил тот, сдвинув густые брови. «Боже мой, не сошла ли она с ума после перенесенного шока?» — подумал он, вытаращив на нее глаза. Он боялся, что она встретит его типично женской истерикой, но оказалось, все гораздо хуже. Нет, она никогда не устраивала ему сцен и не выходила из себя. — Ты слишком переутомилась, дорогая, — сказал он с притворным сочувствием. — Оставь мне все дискуссии с адвокатом на подобные темы.
— Гай, — спокойно сказала она, снимая с пальца обручальное кольцо, — у меня совершенно нет денег. Мой отец не оставил мне ровным счетом ничего, а Джеймсон-Холл должен быть продан, чтобы мы могли уплатить долги. И не только дом, но и все ценные вещи, которые в нем находятся. Как я уже сказала, у меня нет выбора, кроме… Короче говоря, мне придется жить вместе со своими тетей и дядей, пока мне не исполнится двадцать один год.
— Нет денег, — машинально повторил Гай и недоуменно захлопал глазами. — Но это невозможно!
У него был настолько растерянный вид, что Чонси захотелось вдруг улыбнуться. В этот момент он был похож на тетю Августу, которая тоже не могла поверить и опомниться от внезапного шока. Нельзя же столь откровенно демонстрировать свою беспомощность!
