– Да-а-а… раз в морскую школу не приняли, – плаксиво ответил Гришка. – Говорят, лет мало, а вон у Димки дед с десяти лет зуйком на шхуне пошел.
– Сравнил тоже! В то время и морских школ не было. А ведь тебя все равно бы ссадили с «Меркурия». Раз нельзя – значит нельзя, дубовая твоя голова!
Гриша молчал.
– Вот теперь тебе достанется от матери!
– А вы не говорите ей.
Костя резко развернул «Молнию» и скомандовал!
– Полный вперед!
– Не говорите, – жалобно попросил Гриша.
– Ладно, не скажем, – согласился Костя. – Только, брат, теперь не старые времена, чтобы из дому убегать. Запомни это! Да бери-ка весло и греби – у нас судно не пассажирское!
Гриша взял весло и принялся старательно грести.
– Самый полный вперед! – подал команду Костя.
«Молния» поползла по реке чуть-чуть быстрее.
Осенью возвратился товарищ Климов и привез нам от Илько письмо. Самого Климова мы не видели. Он пробыл в Архангельске всего три дня и уехал в Москву. Мы, конечно, понимали, что его в Москве очень ждут. Ведь Климов должен был доложить Ленину о том, как живут ненцы в далекой тундре.
Мы знали, что ненцы-бедняки жили до Советской власти очень плохо. Их обворовывали русские торговцы – скупщики пушнины, притесняли и угнетали богатые кулаки-оленеводы, обманывали шаманы. И некому было заступиться за бедняков.
В письме, которое взял у Климова Николай Иванович, Ичько писал нам, что уже повидал многих своих земляков и что до весны он решил остаться в тундре. Живет он с русскими на базе, где устроились жить еще несколько ненецких мальчиков. Он помогает своим товарищам учиться говорить, читать и писать по-русски. Сам он тоже учится у русских и подумывает, нельзя ли и ему на будущий год тоже поступить в морскую школу, потому что на пароходе «Меркурий» ему очень понравилось. Он подружился с моряками, осматривал весь пароход и решил, что русские ребята Костя и Дима не напрасно хотят поступить в морскую школу. «Узнайте, – писал Илько, – может быть, и мне можно будет учиться вместе с вами».
– Он же хотел быть художником! – сказал я. – Неужели раздумал? Он так здорово рисует!
– Одно другому не мешает, – ответил Костя спокойно и авторитетно. – Очень даже хорошо быть моряком и художником.
Далее в письме Илько спрашивал, нашли ли мы кочегара Матвеева, и просил передать поклон Григорию.
Мы очень сокрушались, что не могли ответить Илько. Пароходы на Печору уже больше не шли. Начались заморозки, и вскоре Северная Двина покрылась сплошным льдом. А между тем Матвеева мы разыскали. Произошло это очень просто.
