— Не надо.
— Пойми, в твоем нынешнем положении это лучший выход. Вы с малюткой никогда и ни в чем не будете нуждаться. Тебе больше не придется ломать голову над тем, называть ли Эррола отцом ребенка. И наконец…
— Не надо, я сказала. Я здесь не для того, чтобы обсуждать… это.
— Наш брак, ты хотела сказать. Мой и твой, наш. Мы оба от него только выиграем. У твоего ребенка будет отец. Если я заявлю, что ребенок мой, никто не посмеет возразить, во всяком случае открыто, понимаешь?
Взяв портфель, Селина молча поднялась и отошла к полуоткрытой двери кабинета Гарта. Джек прекрасно видел сквозь щель богатую обстановку комнаты, которая по виду смахивала на хозяйский кабинет в старинном английском особняке. В интерьере преобладала мягкая коричневая кожа.
— По-моему, тебе не надо было скрывать с самого начала, — спокойно проговорил он. — Впрочем, извини… Я не имею права лезть в твою личную жизнь.
— Хорошо хоть понимаешь.
В коридоре раздались тяжелые, быстрые шаги.
— А, вот вы где!
Гарт Флетчер сунул в дверь приемной свою большую голову, посаженную на широкие плечи. Этот человек. буквально излучал энергию. Сонная обстановка приемной мгновенно сменилась живой, вибрирующей, кипучей жизнью…
— А вы все хорошеете, Селина! Ну-с, прошу в мой кабинет.
С этими словами он по-хозяйски положил руку Селине на плечи и увлек ее за собой. Джек вошел в кабинет следом и прикрыл дверь.
— Беспокойный выдался день? — спросил он, раздраженный бесцеремонностью Гарта.
— А здесь каждый Божий день беспокойный! Похоже, старый мерзавец и не собирался извиняться за то, что заставил себя так долго ждать.
— А я уж было подумал, что вы нас избегаете, Гарт. Вчера звонил, позавчера… Мне сказали, что у вас очень плотный график и совсем нет времени для частных встреч. Пришлось записываться на прием, как пациентам. Спасибо и на том, что у вас достаточно быстро движется очередь.
Впрочем, у Гарта все равно не получилось бы избегать их вечно.
— Мне всегда становится неловко за свой кабинет, когда в нем появляетесь вы, Селина. — проговорил Гарт, даже не взглянув на Джека и сделав вид, что не расслышал его слов. — Вот уж воистину ничего не скажешь — писаная красавица!
Не будь Джек сейчас так раздражен, он заметил бы, что это еще слабо сказано. Он вновь принялся любоваться ею. И почему говорят, что рыжим красное не идет? У Селины были удивительные волосы — темно-каштанового оттенка, с отливавшими медью локонами. В красном костюме она смотрелась поистине неотразимо.
