Обыкновенно или нет, но монахиня никогда не слыхивала о таком имени раньше. Хотя она явно не одобряла подобный выбор, она была слишком нерешительна, чтобы дать мальчику имя, которое выбрала сама – Малахия, в честь святого, и в графе «имя», заполняя анкету, поставила резкую диагональную черточку, предоставив другим сестрам или даже священнику право назвать мальчика по-христиански. Но этого так никто и не сделал, потому что, уходя, Эдит со слезами на глазах обещала, что вскоре вернется и заберет сына.
– Неужели я смогу оставить своего прекрасного Боя Доу? – спросила она себя, в последний раз прижав его к груди и целуя, перед тем как поспешить на спектакль в восемь тридцать. – Я вернусь за ним. Обещаю.
– Пусть его назовет мать. Это ее право, – решили все в приюте святого Игнатия, тронутые слезами Эдит и поверив ее словам. Из-за войны многие семьи распались, и часто родители были вынуждены оставлять своих детей на время в приюте святого Игнатия. И они возвращались за своими детьми, как только предоставлялась возможность, и все верили, что однажды, как только появится и у нее возможность, Эдит тоже вернется.
Несмотря на искренность обещания, Эдит не вернулась, и Бой рос, не имея ни семьи, ни родственников. У пего не было ни дядей и тетей, ни кузенов и кузин, ни бабушек и дедушек, ни родных сестер и братьев, которые бы его навещали или брали домой на каникулы. Ни один родственник, даже самый отдаленный, никогда им не интересовался. Он никогда не получал ни писем, ни посылок. Его никогда не звали к телефону и никогда за ним не приезжал автомобиль, чтобы увезти его даже на самую короткую послеобеденную прогулку.
У него, единственного из всех мальчиков в приюте святого Игнатия, не было совсем никого. Ни родителей, которые временно были не в состоянии его содержать, ни семьи, которая в один прекрасный день вернула бы его себе, ни единого родственника, пусть самого далека го и живущего за тридевять земель, которому было бы небезразлично, жив он или умер. Бой жил одинокой и замкнутой жизнью, и казалось, что в будущем ему предстоит жить так же одиноко и отчужденно от других. Казалось, что судьба против него и в жизни его ожидают одни неприятности.
От природы он был наделен повадками лидера и выделялся среди всех красивой внешностью, врожденным даром слова, умением себя подать и унаследованным от матери драматическим ощущением жизни. Когда ему исполнилось пять лет, отец Хью, директор приюта святого Игнатия, согласился с монахинями, что пора ему выбрать имя, взамен клички «Бой». Ведь у него нет ни друзей, ни родственников и нет даже имени.
