— С генеральным планом, — продолжал Апостол, — твой дом подлежит консервации, как памятник этого…
— Как этнографический памятник, — подсказал архитектор.
— А посему, — голосом спящего вулкана вещал Апостол, — никаких строек, достроек, надстроек, перестроек…
— Даже текущий ремонт, — подхватил архитектор, тыча пальцем в потолок, где виднелись разводы от дождя, — в вашем доме будет производить спецбригада реставраторов.
— Теперь тебе понятно, мош Дионис? — тоскливо спросил Апостол.
Статик кивнул.
— Что тебе понятно?
— Что ты, Гриша, задумал мой род опозорить, да ничего у тебя не выйдет.
Апостол грохнул кулаком по столу и застонал: в ребро ладони вонзилась невесть откуда взявшаяся кнопка…
— Какой род? — воскликнул архитектор. — Что он несет?!
Мош Дионис не удостоил его взглядам:
— Его можно понять, нездешний ин, не знает, кто такие Калалбы. А ты, Гриша, на моих глазах рос. Ты еще, не в обиду тебе будет сказано, в постели такие узоры выводил, — он ткнул пальцам в дождевые разводы на потолке, — когда мы артель нашу создавали. И что же теперь получается? Повесили нас с Лизаветой на доску «Они были первыми», а на деле выходит, что мы последние? Все село, стало быть, застроится на новый манер, а мой дом, как паршивая овца, останется?
Апостол сидел, остервенело смазывая ребро ладони пятипроцентным раствором йода. Архитектор кружил по кабинету, держа наперевес футляр с генпланом.
— Помру я, — голос старика дрогнул, — спросят люди добрые, глядя на мой домишко: это что же за голодранец там жил? А им скажут: Дионис Калалб. Нет, Гриша, позорить себя и род свой я не дам.
— Кошмар, — нервно хихикнул архитектор.
— Ладно, — Апостол закрыл походную аптечку, убрал в стол. — Квартиру с удобствами ты не хочешь. Давай мы тебе новый участок выделим, за водокачкой. С сельсоветом я договорюсь. Там хоть дворец воздвигай.
Старик поднялся:
— На окраину хочешь выселить? Меня, потомственного чукурянина? — он задыхался от негодования. — Не в обиду тебе будет сказано, гробокопатель ты, Гришка, а не председатель.
Невыносимо скрипя ботинками, мош Дионис вышел из кабинета, едва не сбив с ног подвернувшегося архитектора.
— Ужасный человек, — сказал архитектор, — надо что-то делать!
Апостол мысленно посчитал от десяти до одного, выдохнул воздух и предложил:
— Может, махнем в сауну? Месяц как построил, а все не могу выбраться. Носишься как проклятый с утра до вечера и тебя же потом последними словами…
Он поднял кулак, чтобы снова ударить по столу, но вовремя остановился: настольное стекло опять было усеяно кнопками…
