На галерее начинали играть музыканты. Середина огромного зала постепенно пустела, гости освобождали место для танцев.
Анастасия сжала руку Деймиена.
– Всем не терпится увидеть, как вы со своей невестой начнете первый менуэт.
– Это я и собираюсь сделать. – Взгляд Деймиена потеплел, он протянул Пенелопе руку в перчатке. – Любовь моя?
Она вложила свою ладонь в его сильную руку, едва сдержав дрожь, пробежавшую по ее телу. Она не спала с ним со своей первой брачной ночи, и все ее существо жаждало его объятий.
Другие двое заметили их состояние: Эган ухмыльнулся, улыбка Анастасии стала шире.
Деймиен бросил на них суровый взгляд.
– Эган, займись делом, пригласи графиню.
– Менуэт – чертовски глупый танец, – проворчал Эган. – Прыжки, ужимки, поклоны – и все стоя на месте.
Анастасия протянула Эгану свою длинную красивую руку.
– Пойдемте, Макдональд. По мне, так можете хоть шотландский танец с мечами танцевать, лишь бы люди видели, что я тоже способна к легкомысленным развлечениям.
– Это она – утраченная любовь Эгана? – спросила Пенелопа, вдруг вспомнив слова Меган о том, что Эган наверняка хранит в сердце безответную любовь. Анастасия была, безусловно, так красива, что в нее мог влюбиться любой мужчина.
Деймиен удивленно посмотрел на жену.
– Что ты такое говоришь?
– Не обращай внимания. Просто я думала, что эти двое…
– Эган и Анастасия? – Он смотрел с таким недоумением, что Пенелопа тотчас пожалела о своих словах. – Нет, у Анастасии была только одна любовь – ее муж.
– Была?
Деймиен наклонился ближе, его теплое дыхание щекотало ей кожу.
– Он погиб во время войны на Пиренейском полуострове, в Витории. Он служил в австрийском полку, командир которого практически бросил своих солдат на горном плато, вдали от города. На них напали французы, никто не выжил.
Пораженная Пенелопа смотрела на него большими глазами.
– О Господи!
– Да, больше пока ничего не могу сказать.
Пенелопа не поняла, что еще можно добавить к этой истории, но они двигались в окружении блестящих пар, чтобы возглавить строй танцующих. Все глаза были устремлены на принца с принцессой. В такой обстановке действительно невозможно было сказать ничего серьезного.
Больше в этот вечер Пенелопа с Деймиеном не танцевала. Очень скоро она оказалась вдали от него, но одна не была ни минуты.
Сам регент занялся ею, представлял ее послам, дипломатам, герцогам, генералам и другим важным гостям у себя на балу. Он хвастался ею, как гордый отец, и даже уже начал придумывать историю о том, какую важную роль сыграл в нынешнем счастье Пенелопы и прекрасного принца. Большинство его слушателей знали о пристрастии регента к преувеличению и не слишком ему верили.
